– Штучка красноречивая, – сказал он задумчиво. – Вот ее-то я у тебя, пожалуй, конфискую, пригодится.
Бессонов молчал, не в силах возражать. Прислушиваясь к интонациям голоса Панфилова, он начал верить, что деньги тот у него не заберет.
– Теперь так! – объявил Константин. – Деньги твои я не трону, но только в одном случае. Доложишь своему конторскому начальству, что Шульгин был связан…
– Кто-кто? – перебил его Бессонов. – Я не ослышался? Мне показалось…
Панфилов посмотрел на него с сожалением.
– Как тебя только в Конторе держат! – покачал он головой. – Впрочем, дело не мое. Повторяю: Шульгин, тот самый, что с крыши свалился, директор охранного бюро «Цербер», работал на Белоцерковского.
– На кого? – приоткрыл рот Бессонов. – Да ты что, Панфилов! Кто ж мне поверит? Да меня ж сожрут с потрохами. У нас ведь тоже не знаешь порой, кто на кого работает. ГБ к нам много своего народа напихал.
– Это твоя проблема! – отрезал Константин. – Сообразишь сам, кому можно говорить, а кому нельзя. Мне нужно, чтобы Контора заинтересовалась «Цербером» и потрепала немного Глеба Абрамовича, на большее я не рассчитываю. Но это ты для меня сделаешь. Иначе…
Панфилов взял его за лацканы пиджака, приблизил его лицо к своему, немного приподнял, отчего Бессонову пришлось встать на цыпочки.
– Иначе я тебя, поганку, и в Крыму достану, – тихо закончил он.
«Откуда он про Крым знает?» – перепугался Бессонов, совсем забыв, что сам уговаривал Лиду ехать с ним в Крым и жить там в домике у моря.
– Все, прощай, Бессонов! – сказал Панфилов, нажимая кнопку лифта, разблокирующую дверь. – Меня не ищи, не советую. Понадобишься, я тебя сам найду…
Бессонов прислонился к задней стенке лифта, провожая глазами удаляющуюся спину Панфилова. Ноги его не держали, подкашивались. Он заскользил спиной по стене и опустился на корточки. Дверь лифта автоматически закрылась.
«Деньги! – думал Бессонов. – Деньги не тронул! Деньги целы, слава те, господи!»
Снаружи послышались голоса, шум бегущих по лестнице людей. Кто-то ругался громким шепотом.
– Тихо, мать вашу! Рассредоточиться по подъезду, внимания к себе не привлекать, жильцов из квартир не выпускать до моего распоряжения. Что там с лифтом, черт бы его побрал? Приготовиться! Он может быть в лифте! Он нам живой нужен. Все поняли? Если кто его пристрелит – может сразу рапорт на увольнение писать…
Дверь лифта медленно открылась, и сидящий на корточках Бессонов увидел Поздеева с автоматом, нацеленным ему в грудь.
Бессонов машинально поднял над головой руки и пробормотал:
– Не стреляйте, это я, Бессонов!