Храбров и Байлот еще около четверти часа обсуждали детали операции. Обоим было ясно, что колонисты согласились на мирные переговоры только под давлением Союза. На уступки маорцы ни за что не пойдут. Предлагать же им новейшие технологии глупо и опасно. Да и не поверит противник ни аланцам, ни тасконцам. Народы трех планет системы Сириуса были на пороге очередной кровопролитной войны.
В сопровождении Аргуса и Дарла землянин вошел в рубку управления «Мастера». Она оказалась превращена в командный штаб звездного флота. Десятки офицеров сидели за компьютерами и пультами связи. На огромном экране в зловещей темноте светилась бриллиантовая россыпь мерцающих звезд. В правом углу отчетливо виднелась буро-красная планета. Это Сулла. Возле нее находится эскадра боевых судов. Именно туда крейсер и направлялся.
В центре рубки стоял генерал Сорвил и два полковника. Командира «Мастера» Гарнета Олесь прекрасно знал. Высокий темноволосый мужчина сорока лет с чуть заостренным длинным носом, волевым тяжелым подбородком и проницательными умными глазами. Офицер являлся выходцем с Елании, самого благополучного материка во времена Великого Координатора. Как посвященный второй степени он не сразу принял новую власть. Аланцу потребовалось два года, чтобы осознать допущенную ошибку и вернуться на службу.
Второго собеседник генерала русич никогда раньше не видел. Худощавый, подтянутый, стройный мужчина с орлиным профилем носа и коротко стриженными светлыми волосами. Судя по цвету кожи, он родился либо в подземной Тасконе, либо на космической станции. Под лучами пылающего Сириуса ему доводилось греться нечасто. На вид офицеру было около пятидесяти лет.
— Господа, рад вам представить майора Храброва, — лаконично проговорил Сорвил. — Полковник Гарнет командует «Мастером», а полковник Оун будет выполнять мои функции.
Эту фамилию землянин слышал не раз. Характеристики звучали самые разные: от лестных, до резко негативных. Жесткий педант, аскет, предельно требователен к себе и к подчиненным. Приказ для него — высший закон. Он выполнит его при любых обстоятельствах. Догадаться почему генерал выбрал именно Оуна труда не составило. Рукопожатие аланца оказалось по-мужски крепким и коротким. После приветствия Олесь бесстрастно передал Сорвилу папку с детально разработанным планом вторжения.
— Вот и всё, — грустно произнес командующий. — До начала войны осталось меньше суток. Люди снова будут убивать друг друга без жалости и сострадания. Какая глупость!
— К сожалению, такова тысячелетняя история человечества, — вставил Байлот. — Нами движут алчность, корысть, жадность и властолюбие. В былые времена доброта и жалость считались проявлением слабости. Мир слишком медленно меняется в лучшую сторону.