Мулатка, собственно, не танцевала, а мерно раскачивалась, стоя на месте. Ее острые тяжелые груди буквально ввинчивались в тело Малко. Так же вели себя все пары, двигавшиеся вокруг них. Иногда по ее телу пробегала быстрая нервная судорога. Малко не надо было насиловать себя, чтобы захотеть ее. Отложив месть на время. Они больше не говорили о случае в ресторане. И о Хельмуте Ламбрехте тоже.
Музыка грохотала оглушительно, духота была почти нестерпимой.
- Это заведение работает допоздна? - спросил Малко.
- До пяти утра, - прошептала Фуския. - Те, кто сюда приходит, жуют травку, чтобы взбодриться.
Вот почему у большинства людей тут застывший взгляд, как у наркоманов.
Внезапно Малко затошнило от этого бала в тропиках. Он отстранился и взяв Фускию под руку.
- Пошли.
Она покорно последовала за ним. Не говоря ни слова, они пересекли дансинг, растолкали шлюх, сгрудившихся у входа, и оказались в саду. Малко направился прямо к бару.
- Куда вы меня ведете? - забеспокоилась Фуския.
- Увидите.
Они прошли через сад, потом мимо бара. Малко все так же крепко держал Фускию за руку.
Холл гостиницы был пуст, только одинокий шпик сладко дремал в кресле. Забирая свой ключ, Малко удостоверился, что ключ Хельмута Ламбрехта на месте. Фуския ждала в стороне. Когда Малко подошел к ней, женщина неуверенно проговорила:
- Я должна с вами проститься...
Он взял ее под руку, увлекая к лифту.
- Да нет же, - игриво сказал он. - Поскольку Хельмут Ламбрехт еще не вернулся, мы подождем его в моем номере...
В больших карих глазах Фускии промелькнул панический страх. Она попробовала освободиться, но Малко держал ее крепко.
- Я не могу подняться с вами, - в отчаянии прошептала она. - Это запрещено. Милиция...
Большой портрет Сиада Барре с усами и в мундире, висевший над лифтами, казалось, с иронией наблюдал за ними. Одна кабина была открыта. Малко не слишком нежно подтолкнул туда Фускию. Оттолкнувшись от стенки лифта, она попыталась выйти.
- Оставьте меня...
Двери закрылись, и Малко нажал на кнопку пятого этажа. Отпустив ее, он обхватил Фускию за бедра, грубо прижал к стенке и впился в ее рот поцелуем. Сначала губы Фускии оставались сжатыми, потом приоткрылись, язык обвился вокруг языка Малко, поясница заколыхалась в ритме, не оставлявшем никаких сомнений насчет того, какие чувства она испытывает или делает вид, что испытывает. Она втянула живот, дыхание стало частым, прерывистым.
К аромату ее духов прибавился специфический пряный запах.
Лифт остановился, слегка вздрогнув, и дверь открылась.
Фуския резко оттолкнула Малко, снова порываясь выйти, хотя, судя по всему, была вполне готова пожертвовать своим целомудрием. В полумраке коридора просматривался силуэт одной из дежурных по этажу, которые сидели там день и ночь. Больше для того, чтобы шпионить, чем для обслуживания гостей.