В голосе Виталика неожиданно послышались искренние нотки. В его взгляде, устремленном в потолок, отразилась глубокая задумчивость.
– И еще, конечно, деньги, – язвительно заметил Куксиков. – Презренный металл тебя возбуждает, пожалуй, сильнее всего.
Виталик стрельнул своими прозрачными глазками в сторону актера.
– Я не очень понимаю, о чем ты говоришь? – пробурчал он.
– Он не понимает, – возмущенно всплеснул руками Куксиков. – Он, видите ли, не понимает. Вы только посмотрите на него! Как только речь заходит о деньгах, он сразу перестает что-либо понимать!
Возмущение Куксикова нарастало. Он крупными шагами прошел по комнате, остановившись у старого письменного стола, стоящего у окна.
Рывком открыв ящик стола, он развернулся к Гаджинюку и продекларировал:
– Здесь лежал медальон. Серебряный, на цепочке, в пакете из-под молока. Сейчас его тут нету.
– Что ты говоришь? Неужели он пропал? – удивленно проговорил Виталик.
Где-то на дне его прозрачных глазок зародилось подобие сочувствия.
– Да, он пропал! И ты, мерзавец, знаешь об этом лучше, чем кто-либо, – с пафосом заявил Куксиков.
– Да-а-а, – равнодушным голосом протянул Виталик. – Что ты хочешь этим сказать?
– То, что ты его украл, – решительно произнес Куксиков.
– Почему ты так думаешь? – так же спокойно переспросил Гаджинюк. – Здесь у тебя много всякого народа отирается, у тебя не квартира, а проходной двор. Почему ты подозреваешь именно меня?
Губы Куксикова снова скривились в усмешке:
– Ты, видимо, меня совсем за идиота держишь? – надменно произнес он.
Гаджинюк ничего не ответил, лишь неопределенно повел бровью.
– А я давно заметил, что все кражи происходят, когда ты здесь присутствуешь. Кроме того, все знают твою слабость ко всяким дорогостоящим безделушкам. Только за этот год у меня пропали золотые запонки, заколка для галстука, педикюрный набор и еще много разных ценных вещей.
– По-моему, ты преувеличиваешь, – хладнокровно заметил Виталик. – И заколка для галстука, и запонки были отнюдь не золотые.
– Неважно, – срывающимся голосом ответил Куксиков. – Они были мне дороги как память. Мне их дарили известные люди, почитатели моего таланта. А этот кулон мне был особенно дорог. Мне его подарила мама в день моего совершеннолетия. Этот кулон привез еще мой прадед из Германии, откуда пошел наш род.
– С ума сойти, – усмехнулся Виталик, – никогда бы не подумал, что Куксиков – это чисто немецкая фамилия.
– Куксиковым звали моего папу, а фамилия моей мамы – Шварцман, – с гордостью заявил Дмитрий.
– Еще чище, – продолжал улыбаться Виталик.
– Прекрати издеваться надо мной, мерзавец! – гневно вскричал Куксиков. – Мало того, что ты меня обворовываешь, ты еще и издеваешься… Ты не человек, а букет, собранный из мерзких пороков и страстей!