Не медля более, Шамседдин пробрался по просеке в стене тростника на открытую воду, забрался в свой катер. Оглядевшись, заметил, что в одном месте берег делает своеобразный изгиб, там мутной водой выделяется песчаное мелководье, оставляя узкий проход более прозрачной глубокой воды. Получается очень даже симпатичная бухточка, глубокая, заросшая водорослями и тростником, но этот же самый тростник скрывает ее от посторонних глаз.
Шамседдин завел дизель, пустил катер самым малым ходом. Он осторожно прошел узкий проливчик между двумя отмелями, подошел к заросшей тростником бухточке. Так и есть: бухточка была такой, как надо, лучше и не придумать для того, чтобы спрятать в ней на какое-то время морской катер.
Упираясь длинным шестом в топкое, илистое дно, Шамседдин сумел развернуть катер, после чего также при помощи шеста завел свое судно кормой вперед в бухточку. Он нырнул с катера в воду, отплыл на некоторое расстояние, огляделся, убедился, что с моря катер не видно. После этого вернулся на катер, стал переодеваться в более удобную и приятную одежду, чем резиновый гидрокостюм. Тот пригорок посреди зарослей тростника Шамседдин решил про себя держать под наблюдением. А сколько понадобится наблюдать за ним, этого никто наперед знать не мог.
Одноместный номер в гарнизонной гостинице «Звездочка» не отличался роскошью. Но имел все необходимое, чтобы обустроить временное существование прибывшего со служебной командировкой офицера.
Низкий журнальный столик, старое жесткое кресло, пара шатких стульев, диван вместо кровати, впрочем, достаточно широкий и мягкий. Ни телевизора, ни письменного стола. В комнате имелась розетка, и Полундра мог сколько душе угодно готовить себе крепкий чай, когда не успевал или по каким-то причинам не хотел обедать в офицерской столовой.
Вода в стакане, куда был опущен кипятильник, забурлила, испуская во все стороны пар и горячие брызги. Полундра отключил кипятильник, вытащил его из стакана, засыпал туда заварку, разложил на низком журнальном столике, который у него служил и обеденным и письменным, печенье, батон, дешевую колбасу. Он уселся в жесткое гостиничное кресло, ожидая пять минут, пока заварится чай.
Информация, полученная от азербайджанских рабочих, сильно обеспокоила старшего лейтенанта. Нет, он не стал проводить экспериментов, как советовал ему старый рабочий, не поехал скандалить на какую-нибудь автозаправку в окрестностях Махачкалы, в надежде, что его почтит своим посещением сам подполковник ФСБ Исрафилов. Нет, проделывать все это было слишком рискованно. Вместо этого Полундра подробно расспросил армейского сержанта, который вез его обратно в Махачкалу.