– Печенье? – Исрафилова обернулась, посмотрела на него насмешливо. – А киселя с мороженым у тебя здесь не припасено?
Полундра чуть смутился, не сразу понял. Потом вскинулся было:
– Я сейчас сбегаю!
Но молодая женщина расхохоталась низким грудным смехом, вызывающе глядя североморцу прямо в глаза.
– Сиди, морячок! – сказала она иронически. – Ты на свои командировочные все равно тут много не накупишь…
И она открыла пластиковую сумку, которую принесла с собой, извлекла из нее бутылку коньяка и кое-какую снедь.
– Будем считать, что обменялись визитами, Сережа! – весело сказала она, выставляя выпивку и закуску на низкий журнальный столик.
Полундра как зачарованный глядел прямо в небесно-голубые, огромные, словно на картине старого русского художника, глаза жены офицера ФСБ.
– Абдул сам тебя к нам домой притащил? – спросила Исрафилова, усаживаясь в придвинутое к низенькому журнальному столику кресло и закидывая ногу на ногу.
– А ты подумала, я напросился?
Казачка снова расхохоталась, откидываясь на спинку дивана и глядя на североморца вызывающе. Полундра глядел во все глаза, как колышется от смеха роскошная грудь молодой женщины, и чувствовал, как мысли в его голове начинают путаться.
– Правильно, – проговорила Исрафилова. – К нему напрашивайся, не напрашивайся… Если Абдул не хочет, то черта с два ты к нему домой попадешь!
– Абдул? – переспросил озадаченно Полундра, припоминая имя подполковника ФСБ. – Вы зовете своего мужа Абдул? Мне кажется, он просил называть его Алексеем…
– Его и называют все Алексеем, – сказала жена Исрафилова зло и презрительно. – Но только в глаза. А за глаза называют Абдул. Абдул, он и есть Абдул…
– Почему?
– Да потому, что, кроме как обдуться, он больше ничего не умеет!..
Жена Исрафилова захохотала. Полундра как зачарованный не отрывал взгляда от ее колышущейся груди.
– Я слышал, что он работник великолепный, – осторожно заметил североморец. – Мужик вон какой… добытчик…
– Добытчик? – Исрафилова смотрела на североморца насмешливо.
– Ну, дом вон какой выстроил… И все такое…
– Дом, да! – сказала казачка, внезапно становясь серьезной. – Дом, он это сумел… Козел безрогий…
Она вдруг вспомнила про выставленную на стол снедь. Быстрыми движениями развернула сверток с холодным шашлыком, ловко принялась откупоривать бутылку.
– Не сиди, как ромовая баба, североморец! – задорно сказала она. – Неси рюмки, или что у тебя там… Не из горла же мы пить будем…
Полундра вытащил из шкафа разномастные рюмки, каким-то чудом сохранившиеся здесь от прежних постояльцев. Уверенным движением казачка разлила коньяк, взяла рюмку своими тонкими пальчиками. Глянув на ее ногти, североморец вдруг заметил, что они коротко острижены, без всяких следов маникюра, а на ногте указательного пальца чернел кровоподтек, как это нередко бывает на ногтях слесарей.