– Ну вот, это наш скромный столик на двоих, – проговорил Исрафилов, отлично видевший впечатление, которое произвел на североморца его роскошный стол, и улыбавшийся теперь своей обычной улыбочкой. – Ну что ж, прошу за стол, дорогой! Забудем на минуту о нашей беспокойной службе. Отдадимся, как говорили в древности, радостному веселью…
Поставив перед Полундрой высокий граненый фужер, хозяин дома наполнил его густо-красным вином.
– Ну, старлей, – сказал Исрафилов. – Давай выпьем за то, чтобы тень того страшного несчастья, что свело нас вместе и дало начало нашему с тобой знакомству, не омрачила начала нашей дружбы и исчезла совсем, как каждое утро с восходом ослепительного солнца исчезают ночные страхи и начинается новый день.
Полундра не спорил, он преспокойно выпил фужер предложенного ему вина. Старое грузинское вино с непривычки показалось ему слабым, как компот, впрочем, приятным на вкус.
– Ну что, старлей, хорошее вино? – ловил производимое на Полундру впечатление хозяин дома.
– Замечательное.
– Вот то-то же! Приедешь домой, всю жизнь потом будешь вспоминать, как тебя угощали в Дагестане! Давай, давай, североморец! – заторопил его хозяин дома. – Кушай шашлык, кушай плов! Вот, смотри, лечо по-абхазски. Вот осетрина. Вот копченая баранья колбаса, ты в жизни не пробовал такой! Сладенького хочешь? Вот халва, вот рахат-лукум, вот инжир в шоколаде, вот мушмула, вот шербет…
Впрочем, Полундра и не заставлял себя просить. Он за прошедший день порядком утомился погружениями и плаванием по морю, проголодался как следует, а выпитое вино тем более взбудоражило его аппетит. И старлей не стеснялся. Он один за другим срывал с вертела куски шашлыка, жевал неожиданно мягкое, нежное, тающее во рту баранье мясо, от души изумляясь, почему шашлык, который он пробовал до сих пор, оказывался жестким, тягучим, как резина, и частенько в нем обнаруживались мелкие кости. То, чем его угощал Исрафилов, было податливым, словно диетическая курятина. После шашлыка Исрафилов положил своему гостю на тарелку немного плова, и, никогда не имевший высокого мнения об этом блюде и не любивший особенно риса, Полундра изумился. Честно говоря, ничего подобного этому плову он никогда в жизни не едал!
Меж тем Исрафилов, видя, как его гость уплетает кушанья за обе щеки, налил еще по фужеру вина.
– Хоть мы и уговорились с тобой, старлей, не говорить здесь больше о службе, – сказал хозяин дома, – но куда же от нее, проклятой, денешься? Давай, Серега… Ничего, что я буду звать тебя Серега?..
Нет, Полундра был вовсе не против этого.