Долгое плавание на Север, вдоль все более изрезанных, опоясанных островками и рифами побережий, и вот наконец береговая линия повернула к востоку. Воды здесь были столь же неприветливыми, как и скалы, о которые разбивался прибой; корабли и не пытались подойти к ним, а с заходом солнца вытравливали якоря: лучше уж ежиться ночь напролет без огня, чем рисковать, приближаясь к неведомым утесам. На четвертый день сквозь дымку проступили желто-рыжие высоты какого-то острова. Пифеос решил не огибать остров, а идти проливом. Корабли продвигались вперед до полной темноты.
А утром, будто и не было рассвета, воздух сгустился — хоть режь ножом. За кормой мир от края до края накрыла сплошная белая пелена. Однако поднялся легкий бриз, видимость была порядка дюжины афинских стадий, и они рискнули поднять намокшие паруса. Отвесные берега острова начали уходить назад, хотя впереди по правому борту проглянула неясная темень, наверное, островок поменьше. Долетающий оттуда рев бурунов усилился до грома.
Внезапно белая стена докатилась до кораблей, ослепив их. И бриз прекратился. Мореходы почувствовали себя беспомощными. Не то что плавать в такой туман, даже слыхивать о таком никому не случалось: с середины судна не видно было ни носа, ни кормы, все потонуло в душной, клубящейся седине. Даже волны за бортом, увенчанные пеной, просматривались еле-еле. Вода оседала на снастях, то и дело срываясь вниз беспорядочными дождевыми струйками. Палубный настил лоснился от влаги, сырость тяжелила волосы, одежду и, казалось, само дыхание. Холод пробирал до костей — уж не стали ли они утопленниками прямо на палубе?
В то же время окружающее бесформие было наполнено звуками. Волнение моря нарастало, корабли дико качались, распорные балки отвечали на качку стонами. С рокотом набегали все более крутые валы, ревел недалекий прибой. Моряки ругались в голос, трубили в рога, отчаянно перекликались с друзьями на невидимых соседних судах. Пифеос, держась неподалеку от рубки, сокрушенно покачал головой и спросил, пытаясь перекрыть шум:
— Откуда берутся волны, если нет ветра?
Рулевой, не способный более видеть, куда держать курс, ответил скрипучим голосом:
— Чудища из глубин. Или боги этих вод сердятся, что мы их побеспокоили…
— Спускай лодки, — посоветовал Пифеосу Ханно. — Пусть держатся впереди, предупреждая о камнях, а может, выведут нас на чистую воду.