Рулевой оскалил зубы:
— Ну уж нет! Нельзя посылать людей прямо в пасть к демонам. Никто не согласится…
— Не стану я никого никуда посылать, — отозвался Ханно. — Я сам поведу людей.
— Или я, — подхватил Пифеос. Однако финикиец не согласился:
— Мы не вправе рисковать тобой. Кто другой смог бы довести нас до этих краев, кто другой сможет привести нас обратно домой? Без тебя мы все погибнем. Лучше помоги мне подбодрить людей.
Набрать гребцов удалось без особого труда — спокойные слова Пифеоса притушили в них ужас перед стихией. Отвязав лодку, они оттащили ее к борту и, как только судно накренилось и набежавшая белогривая волна оказалась почти вровень с палубой, перебросили через леер. Ханно спрыгнул первым, поставил ноги враспор между банками и, приняв сверху весло, не давал лодке стукаться о борт, пока гребцы не попрыгали следом поодиночке. Закрепив конец троса, они отошли немного и подождали — на воду тем же порядком спустили вторую лодку.
— Надеюсь, что другие капитаны… — начал Ханно, но удар волны заглушил слова, и больше никто ничего не расслышал.
Корабль скрылся в сыром мареве. Лодка вскарабкалась на крутой вал, похожий на движущуюся гору, зависла на гребне и провалилась в пропасть меж исполинских водяных стен. Грохот шел, мерещилось, отовсюду и ниоткуда. Ханно у рулевого весла только и мог, что постараться не дать тросу запутаться или перерезать кого-нибудь пополам.
— Гребите! — орал он. — Гребите, гребите!.. Людей было можно и не понукать — они налегали на весла изо всех сил, без устали вычерпывали воду, которая стояла в лодке по щиколотку, если не выше. Чудовищная сила подхватила их, завертела, из тумана вырос самый настоящий водопад, взорвавшийся у них над головами. А когда они вновь обрели способность видеть, оказалось, что их отбросило обратно к кораблю. Тут они просто не успели ничего предпринять — лодку с маху ударило о корпус. Доски, взвизгнув, лопнули, гвозди вылетели, и она распалась на части.
Пифеос с борта беспомощно наблюдал, как гребцы, очутившиеся в воде, молотят руками и ногами, пытаясь выплыть. Одного из них бросило на обшивку с такой силой, что череп треснул, и тело мгновенно ушло в глубину.
— Бросай канаты! — приказал Пифеос, а сам, не тратя времени на разматывание бухты, выхватил нож, откромсал полоску от провисшего паруса, перебросил ее через борт.
Полоска в мгновение ока исчезла в тумане и пене, и ни один из тех, кто барахтался в воде, то появляясь, то исчезая, ее не заметил. Отчаянными знаками Пифеос показал, чтоб ему перебросили еще и канат. Не выпуская полоску из левой руки, хоть она и была надежно закреплена, он свесился за леер и, напрягая все силы, правой рукой раскрутил канат, как погонщик волов свой бич. Теперь те, кого можно было спасти, видели его, — не считая, конечно, тех минут, когда корабль поднимало на гребень и Пифеоса захлестывала волна. Мимо пронесло кого-то из гребцов — Пифеос метнул канат ему прямо в лицо. Со второй попытки тот ухитрился поймать снасть, и моряки втащили его на борт.