— Упи ти-йи-йо! — пропел индеец, забираясь в кабину.
— Пожалуй, лучше я первым сяду за руль, — констатировал Ханно. Мотор фургона с ворчанием пробудился к жизни. Уплатив за стоянку, Ханно вывел его на улицу и повернул на запад.
В том, что мистер и миссис Ду решили устроить для своих гостей пикник, не было ничего необычного; с этими людьми они познакомились где-то в городах. Ребятишек огорчило лишь то, что их не взяли с собой. Гости наверняка очень интересные люди, хоть и не любят распространяться о себе. Во-первых, выздоравливающая мисс Адлер, которую чета Ду встретила в Покателло и привезла сюда; она выздоравливает очень быстро — значит, болезнь ее не так уж и страшна. Остальные живут в поселковом отеле, но время проводят на ранчо; мистер и миссис Тазурин, далее, мистер Лэнгфорд, признавшийся, что он индеец, и, наконец, чернокожая мисс Эдмондс — в каждом есть что-то особенное, отличающее их друг от друга и от остальных людей.
Ничего, наверно, они просто задумали остаться наедине, чтобы потолковать о своих планах; должно быть, хотят увеличить дом, чтобы принять новых питомцев. Ведут они себя весьма и весьма солидно, очень мило, но совсем не так, как обыкновенные люди на отдыхе. Чаще всего они, в том числе и супруги Ду, уходят в поля по двое — по трое и гуляют часа по три.
Ду Шань уже давно установил стол и скамьи красного дерева на уступе главенствующего над местностью холма, с которого открывался бесподобный вид. Приехавшие на пикник поставили свои машины неподалеку и вышли. Некоторое время никто не двигался — все любовались пейзажем. Склоняющееся к западному горизонту солнце зажгло ослепительным сиянием скользящие облака, уподобив их западным снеговым пикам. До самых гор раскинулись зеленеющие поля и луга, сады и пажити, рощицы и отдельные деревья, лениво текла поблескивающая голубизной река. В вышине кружили два ястреба; солнце оправило их крылья золотой каймой. Легкое дыхание говорливого ветерка овевало прохладой и доносило запахи дозревающих полей.
— Давайте поговорим, пока не накрыли на стол, — подал голос Ханно. Предложение было излишним, поскольку это подразумевалось как бы само собой, но зато призвало всех к внутренней готовности поговорить. Люди охотно откладывают трудные решения, а уж бессмертные и подавно. — Надеюсь, мы скоро закончим и успеем отдохнуть и повеселиться, но если надо, будем пререкаться до заката. Но на закате закругляемся, договорились?
Он сел. Свобода заняла место по правую руку от него, Странник — по левую. Напротив устроились Ду Шань, Асагао, Алият и та, которую они по-прежнему звали между собой Коринной Макендел.