- Знамение? - пожал плечами Энарек. - Грозу? Необычное природное явление? Можно долго предполагать, царств... извини, повелитель.
- А вдобавок, - сварливо заметил шад, - сполохи пожара, хоть и небольшого, какие-то искры, кружащие над горизонтом... Мне это не нравится.
- Меддаи неприступен, - спокойно и участливо заметил дейвани. - Не потому, что его обороняют стены или великая армия. Неприступна божественная сила Предвечного, обитающая в Священном городе.
В том, что помянутая первейшим помощником шада божественная сила являла себя вскоре после полуночи, сомнений не оставалось: небо на полуночном восходе расцветилось лентами и кольцами зеленого огня, изредка вспыхивали изумрудные молнии... До Меддаи оставалось совсем немного - от силы четыре нардарские лиги, и любому становилось ясно: удивительное представление, развернувшееся в звездных небесах, происходит именно над городом Провозвестника. Но почему тогда многие заметили сполохи обычного огня, отчего охранников шада (да и его самого отчасти) в самый глубокий час ночи поразил неясный, но тревожащий страх? Почему над изрезанной песчаными волнами равниной Альбакана летел отдаленный волчий вой, причем не тоскливый, а радостный?
Даманхур уже собирался засыпать Энарека градом безответных вопросов, но дейвани первым нарушил молчание:
- Тебе не кажется. Повелитель, что, когда мы приедем в Меддаи, мудрейший аттали Касар эт-Убаийяд сам поведает обо всем? К чему терзаться горестными мыслями и пустыми измышлениями? Уверен, Меддаи по-прежнему стоит на месте, а над Золотым храмом возносятся благовонные курения, встречающие рассвет. Энарек как бы невзначай посмотрел влево, туда, где разгорался солнечный костер, прогоняя в сторону океана черноту ночи.
- Раз так, - Даманхур поискал в карманах халата шелковый платочек, но, не обнаружив, шумно высморкался на песок, - поднимаемся и едем. По-моему, эта ночь была самой холодной.
- Я тоже так считаю, - согласился управитель государства. - И холод бы какой-то... необычный.
Послышались резкие приказы десятников, установленные на ночь шатры были свернуты, несколько разведчиков-джайдов ускакали вперед - смотреть за дорогой. Лошади вздрагивали и недовольно фыркали. Телохранители Даманхура, как всегда молча, выстроили конный круг, защищая повелителя. Неподалеку ехал с непреходяще мрачным выражением на лице Асверус Лаур, по-прежнему сохранявший высокий статус посла Нардарского конисата при особе шада. Даманхур полагал, что нардарец до сих пор не может прийти в себя после смерти брата, а саккаремцев сторонится потому, что они для него чужие, хоть и союзники.