Асверус отозвался первым. Сын кониса Юстиния присел на корточки рядом с человеком и сказал по-саккаремски:
- Свита блистательного владыки шаданата Саккарем Даманхура Первого. Не бойся, ты вне опасности, здесь есть очень хороший лекарь, и сам шад о тебе позаботится...
- Опять повезло, - с болезненной усмешкой ответил человек, настороженно косясь по сторонам. - Вы все - свита, а ты кто?
- Асверус, урожденный Лаур, эрл и тан владения Керново, что в Нар д аре, представился посланник так, будто стоял рядом с привычным к этикету мельсинским придворным, а не с обнаженным бродягой, вымазанным в пыли и собственной крови.
- Нарвался, - вздохнул раненый. - Шад, нардарский принц... Кто тут еще? Ладно, меня обычно называют Кэрисом, сыном Кавана, из Мак-Каллан-мора. Я вельх. Прошу вас об одном - если вы направляетесь в Меддай, а скорее всего, так оно и есть, немедленно передайте мудрейшему аттали Ка-сару эт-Убаийяду, что человек по прозвищу Дэв хочет побыстрее переговорить с ним...
- Что? - шад шагнул вперед. - Что ты сказал?
- Что слышал, - хмуро ответил вельх, и Даманхур едва не поперхнулся от такого непочтения. - Спасибо вам, конечно, за помощь, но... Сейчас я... Если угодно - доверенное лицо аттали. Мне нужно в Меддай, я должен его увидеть...
После этих слов Кэрис снова забылся в присущем броллайханам полусне, восстанавливающем их силы, черпаемые из всего окружающего - небесного света, песка, облаков, людей.
Караван Солнцеликого шада Даманхура ("бывшего", как думалось самому Повелителю Саккарема) подошел к стенам Священного города незадолго до полудня. Разведчики-джайды успели донести Энареку, что в городе далеко не все в порядке и он наверняка подвергся штурму минувшей ночью. Однако дейвани не поверил в их слова, будучи уверенным - Меддай под защитой Атта-Хаджа и город неприступен.
Мельсина тоже считалась неприступной. До времени наступления шестой луны 835 года от Откровения Провозвестника, или 1320-го, считая от падения Небесной горы.
* * *
- И что случилось дальше? - хмуря брови, спросил эт-Убаийяд у Драйбена. Рассказывай, ничего не утаивая, потому что это видел только ты.
- Демон... - Драйбен запнулся. - Нет, не демон. Духи существуют сами по себе, имеют свое собственное сознание и бытие. Это существо являлось лишь частицей некоей другой силы. Скорее воплощенная мысль...
- Я знаю, что такое воплощенная мысль, - терпеливо сказал эт-Убаийяд и в который раз тяжело вздохнул. - Меня интересует, что именно черная тварь делала в храме-крепости.
- Самое смешное в том, что ничего. ...Едва рассвело и ужасные призраки долгой ночи Дикого Гона исчезли, нардарец, едва стоявший на ногах от усталости, что физической, что душевной, побежал к Золотому храму. Необходимо было найти аттали и рассказать обо всем происшедшем. Халитты признали Драйбена, несмотря на непотребную одежду, и тотчас же проводили к Касару эт-Убаийяду, выслушивавшему донесения от начальников Священной стражи, приходившие со всех концов города. Аттали сделал знак обождать, отдал самые насущные распоряжения: странноприимные дома Меддаи следовало отдать под лечебницы для раненых, усилить патрули халиттов мало пострадавшей в ночном сражении Саккаремской конницей, помочь людям продовольствием и взять под строжайшую охрану величайшее сокровище Пустынного города - водоемы. Затем эт-Убаийяд отпустил своих сотников и позвал Драйбена в отдельную, донельзя скромно обставленную комнатушку, единственным украшением которой служил выложенный самоцветами на стене изумрудный треугольник Атта-Хаджа. Разговор продолжался не слишком долго - нардарец ясно, в коротких фразах, описал все, что видел сам, и высказал предположение о смерти Кэриса, на что аттали ответил: