«По делу о похищении дочери Погодина проходил некто Сергей Артемов, ранее судимый. Я был на этом суде и видел, как съежилась и опустила взгляд дочка Погодина, когда увидела Артемова — всем довольного, скалящегося, посылающего привет кому-то из публики… Испуганная девочка так и не сказала ничего определенного, путалась, сбивалась. Чем превосходно воспользовались адвокаты. Разговоры на кассетах аудиозаписи, где, как утверждало обвинение, был зафиксирован голос Артемова, оказались с помехами, в результате эксперты отказались их идентифицировать».
Это Турецкий хорошо помнил. Следователи утверждали, что запись сначала была чистой, но потом откуда-то появились шумы… Этот случай потом подробно разбирался экспертами, но саму историю скоренько замяли. Вернее, ее вскоре заглушили другие, более шумные и свежие скандалы… Шумы появляются только в сердце, их причина внутренняя, сказал по этому поводу генеральный, а в чистую аудиозапись их можно привнести только извне.
Залогин появился ровно через минуту после того, как Турецкий закончил читать его статью.
— Чай будете? — спросила Зоя, показавшись в дверях.
— Непременно, и с бубликами, — весело сказал Игорь, проводив ее взглядом. — Почему-то у вас они самые вкусные. Уж не сами ли печете?
— Нет, что вы! — Она обернулась уже в дверях и кокетливо улыбнулась. — Я их беру в соседней булочной.
— Ну-ну! — сказал Игорь Турецкому, когда она вышла. — А ты растешь! Говорят, чем выше ноги практиканток, тем выше и положение, занимаемое их начальством.
Игорь хотел развить эту мысль, но краем глаза заметил, как покраснело лицо Геры Шестакова, что было весьма неожиданно, и решил промолчать. В конце концов, Гера — молодой мужик, и красивые девушки, особенно после его недавнего развода, просто обязаны ему нравиться. С другой стороны, судя по всему, Гера до сих пор переживает. Но что он мог поделать со своей окаянной работой, отнимавшей все время и силы? Не каждая жена способна это понять.
— Читаешь? — спросил Залогин у Турецкого, кивнув на газету.
— Читаю… — рассеянно сказал Турецкий. — Значит, для тебя важнейшей уликой было поведение этой девочки на суде?
— Странный вопрос для работника прокуратуры, оперирующего только фактами, — усмехнулся Игорь.
— А я разговариваю не с коллегой, а с сочинителем, для которого собственные фантазии важнее фактов, — буркнул Турецкий, взглянув на часы. — Поэтому посерьезнее, пожалуйста.
— А если серьезно, думаю, это могло быть важным не только для меня. Скажем, суд присяжных обязательно отметил бы состояние девочки. Она была напугана и растеряна, но, когда в зале появился Артемов, просто сжалась и побледнела до синевы. Такое красноречивее любых улик. Можно было подумать, будто она увидела Сатану из страшного сна.