Оставшись один, Корнеев подошел к окну, отогнул жалюзи, приложился к прицелу. Поводил стволом по окрестностям. Увидел поле для игры в гольф, узнал ту блондинку с клюшкой, рядом был тот самый ее парень… По периферии поле прицела было затемненным, зато центральный кружок был, напротив, просветленным, с крестом посредине. Он навел этот крест на лоб парня, на котором была повязка для стягивания волос, и задержал дыхание. Они оживленно разговаривали, ни о чем не подозревая.
Утром, когда после завтрака, доставленного им в номер, они вышли с чемоданом, чтобы заново отъюстировать прицел перед очередной акцией — стрелять придется с большой дистанции, — им снова встретилась та парочка. Они шли навстречу друг другу по коридору, и девушка даже запнулась и замедлила шаг, увидев Корнеева.
— Гут морген, — почти неслышно сказала она.
Корнеев только приоткрыл рот, но сначала промолчал. Потом поспешно ответил:
— Здравствуйте…
— Гут морген, — поспешил добавить за него Михайлов, но она даже не посмотрела в его сторону. А ее парень зло оглянулся. — Здрасте, наше вам с кисточкой… — передразнил, покрутил головой Михайлов. — Ну, Леха, с тобой не соскучишься. Теперь они знают, что мы русские. Вот чего от тебя не ждал так не ждал… И я тоже. Ну, все уже, кажется, учел. Но кто ж знал, что на тебя клюнут здешние телки! В России, поди, тоже клевали, только я — ноль внимания. Черт… Но только не вздумай, предупреждаю еще раз, с ней говорить! Ты понял? — И погрозил перед носом пальцем.
— Да понял… — мрачно ответил Корнеев.
— Ромео хренов… Джульетту ему подавай, — ворчал Михайлов. — Понимаю, в тюряге они тебе только снились, а здешние бабы от безделья с жиру бесятся и клюют на таких, вроде тебя, изголодавшихся. Эти суки вас издали чуют.
Корнеев не ответил.
Они прошли в лес, углубились как можно дальше, вышли на поляну, огляделись.
— Воздух, а? — глубоко вдохнул Михайлов, пока Корнеев собирал винтовку. — А питание? После тюремной-то баланды… Сюда бы приехать с клевой телкой, да на месяц-другой. Или чтоб отдохнуть да подлечиться перед новой отсидкой.
Корнеев достал свой непременный «визин», закапал в глаза, затем приложился к оптическому прицелу.
— Сперва проверим дальномер, — сказал Михайлов. — К этому прицелу надо еще привыкнуть.
И приложился к своему немецкому артиллерийскому дальномеру, определявшему расстояние на большую дальность с точностью до пяти метров.
— Вон та ель, видишь, слева, выше других, на без десяти минут на восток?
— Вижу, отсюда триста, нет, триста пятьдесят метров.
— Врешь, почти четыреста, смотри внимательнее…