— Как все прошло. Кит? — спросил он. — Туго пришлось? Она кивнула, но не разыгрывая из себя несчастную.
— Никаких имен давать не пришлось, — выдавила она из себя. — Пока что.
— Будем надеяться, что и не придется, — сказал Фландри. Тогда в убежище — сколько столетий прошло? — он сказал Кит: «Все это ерунда на постном масле. Я здесь делаю не более того, что сделал бы на моем месте любой опытный нелегал, а именно этим и будут заниматься люди Уолтона, как только их смогут забросить сюда. Есть у меня одна могучая идея. Очень даже может быть, что она нас погубит, а с другой стороны, можно будет нанести такой удар, что никакому флоту не под силу. Ну как, девочка, сыграем? Но такая игра грозит смертельной опасностью, или пытками, или пожизненным рабством на чужой планете. Однако хуже всего, что, не исключено, придется выдавать своих товарищей, называть врагу их имена, чтобы враг продолжал верить тебе. Хватит ли у тебя, Кит, мужества принести в жертву десятка два жизней ради всего мира? На мой взгляд, хватит, но… Такой жестокости я не могу требовать ни от одной живой души».
— Они привезли меня прямо сюда, — рассказывала Кит, так и не выпуская его из своих объятий. — Мне кажется, они сами толком не знают, что со мной делать. Несколько минут назад примчался как угорелый один из них, весь взмыленный такой, и приказал мне быть благосклонной к тебе. (Краска медленно залила ее лицо.) Если смогу — добиться от тебя сведений любыми способами, которые сочту возможными.
Фландри мелодраматически помахал кулаком в отчаянии, и, хотя лицо его было искажено, голос звучал спокойно:
— Чего-то такого я и ожидал. Я направил ход мыслей Свантозика, местной главной ищейки, на то, что доброе отношение ко мне какого-нибудь лица моей расы после жестокого допроса может заставить меня сломаться. Особенно если этим лицом будешь ты. Свантозик совсем не дурак, но ему приходится иметь дело с нами, чуждой ему расой, психологию которой он знает в основном из вторых рук, по поверхностным докладам. У меня то преимущество перед ним, что, хотя с ардазирхо я сталкиваюсь впервые, я всю свою жизнь имею дело с разнокалиберными и разношерстными чуждыми нам созданиями. И я уже понял, что общего у ардазирхо с рядом рас, которые в прошлом мне удавалось обвести вокруг пальца.
Девушка закусила губу, чтобы унять дрожь. Она смотрела на каменные стены, и Фландри знал, что в мыслях у нее километры туннелей, пусковые площадки и орудия, жестокие следопыты и пустыня, переход через которую не под силу человеку.
— Что же нам теперь делать, Доминик? — ее слова прозвучали неуверенно, испуганно. — Ты никогда мне не рассказывал, что же ты задумал.