На подходе флиттеров к туманности Фландри услышал, как завыли пленные ардазирхо. Даже у Свантозика, который бывал здесь и раньше и выказывал стойкий агностицизм, шерсть на загривке встала дыбом, и он облизывал пересохшие губы. Лишенных способности видеть красную часть спектра, должно быть, охватил ужас при виде того, как разрастается огромная чернота. Вот она поглотила все звезды, и только приборы показывают, что есть еще что-то внутри этого абсолютного мрака. И пребудет древний миф, поскольку в подсознании каждого урдаху здесь — Врата Смерти. Несомненно, это было одной из причин того, почему мерсейцы выбрали именно эту туманность для своего логовища, из которого они направляли судьбу Ардазира. Лишающий воли страх должен был низвести Вожаков стай до роли жалких марионеток.
И потом, с житейской точки зрения, те, кого вызывали сюда, чтобы выслушать, как идут дела, и отдать распоряжения по дальнейшим действиям, практически были слепыми. И чего сами не видели, о том не рассказывали и другим — откуда тут взяться сомнениям?
Сам-то Фландри видел зловещее великолепие: справа и слева вырисовывались уступы и поля, погруженные в полнейшее безмолвие, каньоны и крутые кручи, вырванные из мрака красной подсветкой. Если судить беспристрастно, то, как он знал, туманность представляла собой почти полный вакуум даже в самых плотных на вид местах и что картина сменяющих друг друга пещер порождена исключительно размерами и расстояниями, а вот глаза говорили ему, что он плывет в глубь Страны Теней, где стены и крыши подобно солнечным системам необозримо велики, и ощущение собственной малости потрясло его.
По мере того как корабли уходили все дальше в глубь туманности, мгла сгущалась, насыщеннее становилось и свечение, пока наконец Фландри не увидел прямо по курсу лик инфрасолнца — большой размытый диск насыщенного малинового цвета, испещренный траурными пятнами и полосами и окаймленный невероятными арабесками протуберанцев. Здесь, в сердце туманности, пыль и газ сгущались, и новая звезда приобретала свои очертания.
Пока что она светилась просто за счет гравитационной энергии, по мере сжатия испуская тепло. В большей своей части эта титаническая масса все еще была прозрачно разреженной, но вот плотность ее ядра, должно быть, уже приближалась к величине квантового коллапса, а температура в центре достигала нескольких миллионов градусов. В скором времени — через несколько миллионов лет, когда человек станет ископаемым и даже ветер не сохранит памяти о нем — разгорятся атомные костры, и новым сиянием разгорится этот уголок небес.