— Вы видели их документы?
— Ну а как же! Не фальшивка. Уж я в этом толк понимаю, такая служба была.
— Фамилии случайно не запомнили?
Кадровик снисходительно хмыкнул, достал из ящика письменного стола небольшой блокнот, перелистнул несколько страничек и протянул Турецкому.
— Вот, пожалуйста, Антошкин и Виноградов. Оба из Управления спецопераций.
— Любопытно. И что же этих товарищей интересовало? Кстати, когда они у вас были? И почему вы сразу мне об этом не сказали? Извините, Алексей Алексеевич, за обилие вопросов, но ваши ответы на них будут для меня чрезвычайно важны.
— Если позволите, начну с конца. Почему сразу не сказал? А потому, что они весьма убедительно предложили мне никому не сообщать о нашем разговоре. На тех дискетах, что были украдены в лаборатории, имелась какая-то важная государственная тайна. Это во-первых. А во-вторых, они попросили меня предоставить им помещение для конфиденциального разговора со свидетельницей Шатковской. Я при этом, естественно, не присутствовал и о чем там говорили — не знаю. А было это… — кадровик посмотрел в потолок. — Было… семнадцатого. Точно.
Убийство было совершено в ночь с девятнадцатого на двадцатое. Судмедэкспертиза установила время — около пяти утра, плюс-минус полчаса. Это значит, что бандитам потребовалось почти двое суток, чтобы выйти на похитителей.
— И наконец последнее. Интересовало их практически то же самое, что и следователя, который был у нас со своей бригадой еще в июне. Я, должен заметить, намекнул, что им, возможно, стоило бы поговорить в прокуратуре, но они встретили мое предложение без энтузиазма и попросили повторить все по новой. Встретились, как я говорил уже, и с Шатковской.
— А больше никто вас по этому вопросу не беспокоил?
— Нет.
— Спасибо, Алексей Алексеевич. Информация весьма интересная. Фамилии товарищей, если позволите, я запишу. А вас попрошу о следующем. Я подошлю к вам своего помощника, и вы, пожалуйста, повторите ему данную информацию. Уже официально. Но я обещаю вам, что буду пользоваться ею крайне осторожно. Договорились?
— Раз надо… — не очень охотно согласился кадровик.
— А теперь и меня познакомьте, пожалуйста, с вашей Шатковской. Конфиденциального помещения мне не надо, мы просто выйдем на воздух и поговорим, если вы не возражаете.
Кадровик покорно развел руки в стороны.
Римма понравилась Турецкому. Ухоженная такая, самоуверенная кобылка. И, наверное, очень резвая, если хорошо раскочегарить.
Вежливо придерживая даму под локоток и спускаясь по лестнице в нижний холл здания, Александр Борисович меньше всего думал, что она — свидетельница, которую он собирался отвезти к себе в прокуратуру, где и допросить. Нет, официальный допрос он захотел оставить на потом, а пока поговорить по душам. Если не дура, сама все расскажет. По тому, как она тоже искоса поглядывала на него, непроизвольно облизывая полные сочные губы, Турецкий почувствовал, что, возможно, и сам он ей не так уж безразличен.