— Что ты хочешь? — нарочито безразличным тоном спросил он.
— Одно место в следующем эшелоне. Для моего Хорста.
Она сошла с ума. Список давно утвержден. И хотя из ста пятидесяти детишек шестеро выбыло по естественным причинам — бомбежки, эпидемия, — еще столько же было отправлено заботливыми родителями погостить к швейцарским тетушкам и ирландским дядюшкам, да и в самом списке он предусмотрительно оставил несколько вакантных мест, из этого отнюдь не следует, что на борту теплохода готово местечко для ее отпрыска. Конечно, его ребятки могут за несколько секунд превратить вдовицу Лёвенхерц в очередную жертву варварского налета вражеской авиации, но где гарантия, что эта стерва не оставила после себя компрометирующей бумажки, которая завтра же ляжет на стол, скажем, тому же вонючке Гиммлеру?
— Скажи мне, Марго, — ласково проговорил он. — Откуда у тебя такие сведения? Может быть, мы договоримся так — ты мне все расскажешь, а я постараюсь что-нибудь сделать для твоего малютки…
— Вот. — Фрау Лёвенхерц выложила на дубовую крышку стола коричневый конверт. — Здесь все разговоры… ну, не все, конечно… что велись в малой гостиной и… и в будуаре родового замка нашей фамилии. Особо советую тебе обратить внимание на откровения некоего банкира, первого помощника самого Функа… Пьян был без меры, но конкретных фамилий не называл. Впрочем, ты и без фамилий все поймешь…
Борман углубился в чтение, прерывая это занятие сдавленной руганью. Прихлопнув желтый лист бумаги кулаком, он сорвал трубку массивного телефона.
— Айзенаха ко мне!
Получать с Андрона священный долг, то бишь священную обязанность, взялись в Кировском районе — по официальному месту жительства матери, прописанной в трущобе на улице Тракторной. Повестка из военкомата была какая-то серая, жеваная, со зловещим фиолетовым штампом: «Явка обязательна».
— Не ссы, Андрюха, болото сухо. Весной забреют, красота! — одобрил пьяненький, с утра полирнувшийся пивком Лапин-старший. — Тепло, светло и мухи не кусают. Одно плохо, грунт мягкий.
И в который уже раз рассказал историю о том, как в декабре сорок третьего он со своим механиком Левкой Соломоном рванули из расположения части по бабам. Однако же попались с поличным и сукой комполка были в одночасье приговорены к расстрелу.
— Ройте себе могилу, гады, — сказали им и выдали на двоих лопату.
А земля-то промерзлая, каменная, так что и ломом не взять. А тут вдруг начался бой. Фрицы в наступление пошли.
— Клянемся искупить кровью, — пообещали Лапин и Левка Соломон, залезли в танк и двинули на врага. — Ура! За родину! Заставили!