Кто-то из сослуживцев Роя прозвал начальницу «Номер 27», и это прозвище прилипло к ней намертво. В меню местного китайского ресторанчика, торгующего на вынос, под номером двадцать семь значилась свинина под кисло-сладким соусом. Теперь, когда кто-то заказывал блюдо номер 27, говорили: «Элисон Воспер». Именно такой она и была – кисло-сладкой.
Сегодня замначальника уголовной полиции Элисон Воспер, женщина чуть за сорок с жидкими, коротко стриженными светлыми волосами и костлявым, но не лишенным привлекательности лицом, пребывала в определенно кислом настроении. Роя раздражал даже резкий цветочный аромат ее духов.
На ней был строгий черный костюм с накрахмаленной белой блузкой. Сидела Элисон за огромным письменным столом из полированного палисандра. Ее кабинет, где царил безукоризненный порядок, располагался на первом этаже управления полиции в Льюисе, занимавшего особняк эпохи королевы Анны. Окна выходили на подстриженный газон. На столе – пусто, если не считать высокой хрустальной вазы с тремя пурпурными тюльпанами да аммонитовой подставки для ручек. На краю стола – семейная фотография в рамочке: муж и двое детей. Супруг Элисон тоже служил в полиции и, хотя был на несколько лет старше жены, не дотягивал до нее на три чина. Взгляд Роя упал на стопку утренних газет, раскинутых веером, словно раскрытые карты в покере.
Иногда Грейс дивился тому, как начальству удается содержать свои кабинеты – и рабочие столы – в порядке. Его собственное рабочее место всегда напоминало свалку. Залежи полуразвалившихся папок, письма, так и оставшиеся без ответа, потерянные ручки, квитанции, исходящие бумаги, которые никак не сходились с входящими… Рой решил: чтобы подняться на самый верх, необходимо обладать навыками канцелярской работы. У него, видимо, такие способности отсутствуют. На генетическом уровне.
Ходили слухи, будто года три назад Элисон Воспер удаляли рак груди. Грейс понимал, что это, скорее всего, только байки, так как заместитель начальника полиции воздвигла вокруг своей личной жизни настоящую стену. Тем не менее, в ней чувствовалась какая-то ущербность. Откровенно говоря, иногда Роя влекло к шефине: особенно когда в ее проницательных карих глазах вспыхивали веселые огоньки. Тогда ему казалось, что Элисон чуть ли не заигрывает с ним. Однако сегодня утром ей было явно не до флирта.
Она не протянула руки и даже не поздоровалась, а лишь сухо кивнула на один из двух стульев с высокой спинкой перед столом, после чего сразу взяла быка за рога. В ее взгляде читались и упрек, и откровенная ярость.