– Обещай помочь мне убить Владетеля.
Грон замер, слегка удивленный этой просьбой. Вроде как вчера все обсудили.
– Батилей, я же тебе сказал…
– Нет, ты уже убивал Владетелей, – устремив на него горячечный взор, воодушевленно заговорил Батилей. – Кем, как ты думаешь, были эти твои Хранители Ордена? Владетелями.
Грон изо всех сил постарался удержаться от усмешки. Людям свойственно видеть в необычном привычное. Греки, вон, куда бы ни приезжали, всюду отыскивали своих богов. Ра у них был Гелиосом, а причерноморского Папайоса называли Зевсом Скифским. Вот и Батилей ухватился за первую подвернувшуюся возможность натянуть неизвестный мир на каркас знакомой ему действительности.
– Батилей, я пока не могу тебе этого обещать, – примирительно сказал Грон, – но я даю тебе слово, что мы обязательно обсудим эту возможность. Позже. Через два-три года. Когда я побольше узнаю об этом мире.
Батилей некоторое время напряженно смотрел на него, а затем выпустил его плечо.
– Хорошо. Пусть так.
Часа через два, когда они плотно перекусили похлебкой, сваренной Пургом, тот отставил миску, сытно рыгнул и, растянувшись на плаще, закинул руки за голову.
– Ну что, рассказывай дальше. О другом мире.
Грон окинул его спокойным взглядом и качнул толовой.
– Нет. Пожалуй, я пока подожду.
– Это почему? – удивился Пург.
– Да кое-кого мои рассказы излишне возбуждают, – пояснил Грон.
Батилей помрачнел, а Пург, покосившись в его сторону, понимающе хмыкнул и, решив не настаивать, прикрыл глаза. Не будет рассказа – значит, есть время подремать. А подобную возможность ни один солдат никогда не упустит.
Через две недели они добрались до границ Владения Кнута. Это было одно из самых больших Владений. Именно к нему принадлежали те самые шесть королевств, которые, соединившись, составили бы огромную империю, по размерам превосходящую Римскую во времена ее расцвета. Однако никакой империи на ее территории не существовало. Зато существовало шесть королевств и с десяток доменов помельче. Причем Владетель Кнут пристально следил за тем, чтобы ни одно из королевств не могло резко усилиться в результате дипломатических ухищрений или династических браков. Военные успехи, напротив, весьма поощрялись. Но создать империю чисто военным путем еще никому и никогда не удавалось. Так что едва какое-то из королевств по тем или иным причинам оказывалось сильнее остальных и начинало могучей рукой оттяпывать себе значительные территории, как тут же оказывалось перед коалицией из двух-трех, а иногда и четырех других. Союзы против сильного врага Владетелем, наоборот, приветствовались. Так что спустя некоторое время самое сильное королевство, получив по сусалам в условиях войны на несколько фронтов, скатывалось едва ли не в конец списка, и все начиналось по новой.