— Леня, — спросил я, — а у тебя уже когда-нибудь было с кем — ни будь… По-настоящему?
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, ни разу…
— Даже… в лагере? Может быть, с девушками? Он усмехнулся.
— В лагере девушки проявляли ко мне внимания. Многие. Там, вообще-то, были все условия. Мне предлагали… разное…
— А ты?
— А я уже тогда думал только о тебе. — Он вздохнул. — Еще туманно, неопределенно, но только о тебе. И уже ни на кого больше смотреть не мог. Ты знаешь, я тебя рисовал по памяти.
Я нежно прижался к нему и сказал:
— А я в это время думал только о тебе. Все лето. Знаешь, как я плакал…
Мы помолчали. Потом Ленька сказал:
— Так что, если честно, у меня еще ни с кем не было…
Я кивнул:
— И у меня — ни с кем…
Ленька помолчал, потом сказал серьезно:
— Это и не могло случиться. Потому что мы, наверное, ждали друг друга… даже еще не зная этого. Но у нас это обязательно произойдет — по-настоящему.
Я кивнул:
— Обязательно. Значит, я у тебя буду первый…
— Да, — сказал Ленька. — Первый и единственный.
— А ты — у меня. Первый и единственный.
В комнате уже стояли прозрачные, светлые сумерки. Мы лежали, гладя друг друга, целуя — в губы, в глаза, в уши — это были уже другие ласки, нежные и ти хие. Мы оба были очень счастливы, по-детски — полностью и безоглядно.
— Мне с тобой так хорошо, — сказал я тихо. — Только одно грустно…
— В чем дело, Женька? — Леонид с беспокойством обнял меня и прижал к себе.
Я опустил голову ему на плечо.
— Жаль, что нужно расставаться… ожидать, грустить, беспокоиться, — объяснил я. — Вот если бы я мог засыпать и просыпаться рядом с тобой, обнимать тебя во сне, а утром — вместе идти в школу. Мы бы продолжали учиться рисовать, ходить в бассейн, а вечером возвращались бы домой, — продолжал фантазировать я, — квартира большая, у меня достаточно денег, отца бы мы не стеснили. Мы бы вместе делали уроки, потом — ужинали с отцом, перед телевизором, а потом вместе принимали бы душ и вдвоем ложились в постель — здесь, в нашей спальне… Представляешь? Жаль, что так нельзя. Вот было бы здорово!
— Это верно, — согласился он со вздохом. — Вообще — то, кто знает… Может быть, когда — нибудь… что-то такое получится. Хотя не знаю, как…
В это время в прихожей щелкнул замок, и было слышно, как открывается дверь. Мы вихрем взлетели с постели, моментально надели плавки (хорошо, что не перепутали), и мигом заняли свои места на тренажерах. Когда отец распахнул дверь комнаты, мы раскрасневшиеся, со спутанными волосами, в красных и синих плавках, подбадривали друг друга, давясь от смеха:
— Что, устал? Давай еще немного! Отец кивнул: