С палубы над головой донесся крик на испанском языке – приказ поднять паруса.
Напрягая плечи, Патрик продолжал грести, пока не прозвучала команда сушить весла, затем он и остальные гребцы, ссутулившись, застыли в неподвижности в полном изнеможении.
И тут же по проходу двинулся Мануэль, мальчик-водонос, разливая воду по жестяным кружкам, которые в дополнение к жестяной плошке и одеялу были единственным скарбом гребцов. Возле скамьи Патрика он остановился и, чуть заметно кивнув, принялся наполнять кружки, передаваемые с другого конца скамьи Патрику и обратно.
В душе Патрика сверкнул робкий луч надежды. Он отхлебнул из своей посудины мутную жижу, с трудом заставляя себя не торопиться, и попытался осмыслить значение поданного ему сигнала. Неужели Мануэль сумел стащить ключ от цепи, приковывавшей гребцов к скамье? Мальчик три недели назад, обмолвился, что знает, как это сделать, поскольку когда-то был лучшим вором в Мадриде.
Мануэля и Патрика связывало нечто вроде дружбы, если дружба вообще возможна среди прикованных к скамье рабов, разговоры которых пресекались свистом плети.
Пробыв на корабле сравнительно короткое время, Мануэль споткнулся и разлил воду, вызвав гнев охранников.
В тот день никто из гребцов воды не получил. Тогда Патрик заявил, что это он виновен в падении мальчика, чем спас Мануэля от побоев, но навлек наказание на себя. Патрик старался помогать мальчику так же, как и Денни, поскольку лишить его человечности проклятые испанцы так и не смогли.
С тех пор Патрик старался не упускать возможности прошептать Мануэлю слова ободрения. От охранников он узнал, что мальчика отправили на галеры за то, что тот обокрал в Мадриде важную сановную персону. Слишком маленький и хилый, чтобы работать веслами, Мануэль, которому на вид было лет тринадцать, стал выполнять мелкие поручения.
Мануэль, как и Патрик, испытывал крайнее отчаяние; некоторые из офицеров, включая судового хирурга, использовали его самым унизительным образом, и мальчик хорошо представлял, что ждет его впереди. Когда он подрастет, его, как и других, прикуют к скамье, но со своим хрупким сложением он долго не протянет.
Несколько месяцев они присматривались друг к другу, прежде чем начали перешептываться. Патрик был одержим идеей побега, а Мануэль мог раздобыть ключ от цепей. Свобода! Обменявшись десятком слов, они заключили сделку, которую скрепили печатью отчаяния.
До настоящего момента ничего не происходило, и вот…
Неужели в самом деле удалось?
Кандалы на руках и ногах пленников соединялись между собой цепью. Кроме того, у скамьи также имелась своя цепь, проходившая сквозь кольцо на ножных кандалах, – эта цепь крепилась в проходе, но все замки отмыкались одним ключом.