— Тогда пошли.
Перед кабинетом Гаузнера эсэсовец обыскивает ее вторично, гораздо тщательнее. Роз видит, что эта процедура доставляет ему удовольствие. Опережая его руки, она сама достает из-за выреза платья тряпочку, заменяющую ей носовой платок, но он делает вид, что не видит этого, и доводит обыск до конца. Проходящий по коридору щеголеватый офицер, улыбаясь, оглядывает Роз с ног до головы и подмигивает ей.
Гаузнер ждет на середине кабинета.
Лицо его сумрачно. Лысина блестит, будто смазанная маслом. Он еще не поднял руки, а у Роз уже дергается щека и на глаза наползают слезы.
— Садись, — говорит Гаузнер. — Ты подумала?
— Да, — говорит Роз.
— Решила?
— Да.
— Что же именно?
— Нет, — говорит Роз.
Когда ее не пытают, она старается не произносить других слов, кроме этих двух. Но что бы с ней ни делали, показаний она не дает. Скажи ей кто-нибудь в самом начале, что она сумеет выдержать, она бы не поверила. Первое время Гаузнер не трогал ее, приглядывался; на один из допросов эсэсовцы приволокли странного человека — седого, полубезумного. Человек сел на корточки в углу и, загребая с пола пыль, стал набивать ею рот, торопливо жевать и чавкать.
— Знаешь, кто это? — спросил Гаузнер. — Бывший полковник, военно-воздушный атташе. Его вина меньше твоей: он просто разбалтывал кое-кому служебные секреты… Теперь, как видишь, он очень раскаивается.
Роз почувствовала дурноту.
— Ты раскаиваешься, Риттер? — спросил Гаузнер. — Ты больше никогда не будешь болтать всякую всячину красным шпионам?
Бывший полковник посмотрел на него с ужасом и еще быстрее заработал руками. Челюсть его затряслась.
В другой раз на очную ставку с Роз доставили молодого человека с руками, изуродованными до такой степени, что у Роз при взгляде на них одеревенели губы. На молодом человеке была изодранная форма без знаков различия. Наручников с него не сняли. Гаузнер двумя пальцами больно прищемил шею Роз, поворачивая ее лицом к арестованному.
— Гляди! Не смей закрывать глаза! Знаешь его?
— Нет, — сказала Роз.
Она и вправду впервые видела этого человека.
— А вы?
Арестованный посмотрел куда-то поверх Гаузнера.
— Мы не знакомы.
— Вы лжете! Эта девка бывала в Берлине!
Роз не знала, надо ли ей говорить, что в Берлине она никогда не бывала, и поэтому промолчала. Позже она вспомнила, что связная Ширвиндта недолгое время поддерживала с группой «берлинцев» прямую связь, пока те не нашли более простых каналов.
Молодой человек с досадой пожал плечами.
— Прежде всего не орите, комиссар! Этим вы ничего не добьетесь… А во-вторых, я действительно вижу фройлейн в первый раз, и не пробуйте убедить меня в обратном.