Анна ударила еще раз. Острие наконечника вошло в основание шеи и вышло из горла.
– Получи, муженек! – Она наклонилась к самому его уху и прошептала: – Но знай – оно теперь бесполезно, потому что кровь Спасителя смешалась с твоей.
Стефен опустил глаза, непонимающе уставившись на выступающего из его горла римского орла.
И рухнул на пол.
Пораженный, я перевел взгляд на Анну. В ответ она посмотрела на меня. Потом глаза ее смягчились. Герцогиня кивнула, как будто мы с ней поняли нечто такое, что нельзя выразить словами.
– Должна признаться, в тот день, когда мы вытащили тебя из придорожной канавы, мне и в голову не могло прийти, что все закончится таким вот образом.
– Я умею хранить молчание.
В коридоре послышались быстрые шаги, и в комнату ворвалась запыхавшаяся Эмили. Глаза наши встретились, и сердце мое переполнилось счастьем. Она посмотрела на лежащего на полу герцога. Потом на стоящую над ним Анну. Потом снова на меня. Взгляд ее скользнул ниже, к кровавому пятну.
– Ты ранен! – охнула Эмили.
– Надеюсь, с твоей помощью я, как всегда, быстро поправлюсь. Боже, Эмили, ты не представляешь, как я рад тебя видеть.
– Представляю, – сказала она и бросилась в мои объятия.
Я подхватил ее, поднял и сжал так крепко, как только мог. Я целовал ее снова и снова, с надеждой и благодарностью. Впервые по-настоящему сознавая, что она – моя.
Глаза мои наполнились слезами при мысли о том, сколько всего случилось с тех пор, как я покинул Вилль-дю-Пер. Сколько людей умерло. Они все остались в моей памяти.
– У меня ничего нет. Ни единого денье в кармане. Почему же я чувствую себя самым счастливым человеком во всем мире?
Эмили взяла меня за руку.
– Потому что ты свободен.
Первыми, на следующее утро, ушли лангедокцы. В их краях, сказал мне Бык, есть такая пословица: какой смысл ходить вокруг бочки с вином, если гулянка кончилась.
На рассвете его люди собрались у главных ворот, прихватив несколько мешков с зерном, десяток поросят да пару дюжин кур. Я вышел попрощаться.
– Вам бы стоило задержаться. Анна обещала расплатиться по всем долгам. Вы заслужили большего.
– Большего? – фыркнул Бык. – Мы же земледельцы. Что еще нам надо? Если вернемся с повозками, груженными золотыми кубками, то наши там примут их за ночные горшки.
– Что ж, в таком случае... – Я похлопал его по плечу и убрал за спину большое золотое блюдо с выгравированным гербом Стефена, которое собирался отдать на память. – В таком случае тебе и это ни к чему.
Бык оглянулся и, выхватив у меня блюдо, сунул его в седельную сумку.
– Наверное, все-таки придется поучить их хорошим манерам, – усмехнулся он.