Теперь мы шли по равнине. После трудного перехода люди приободрились и уже мечтали о близкой победе. Грядущее сражение никого не пугало; каждый был уверен, что уложит в бою не менее десятка турок. Моя находка лишь укрепила общие надежды на сокровища и богатые трофеи. Я и сам думал, что, может быть, вернусь домой богатым.
Внезапно шедшие во главе колонны остановились. И вдруг – странная, гнетущая тишина.
Впереди, вдоль дороги, по которой мы шли, появились расположенные на равном расстоянии друг от друга – не более длины руки – большие белые камни. На каждом из камней, линия которых уходила за горизонт, был нарисован ярко-красный крест.
– Это они так нас приветствуют, – проговорил кто-то.
Я бы сказал, пугают, потому что от одного взгляда на бесконечный ряд крестов становилось не по себе.
Выбежавший вперед Робер вдруг остановился как вкопанный. Подошедшие к нему солдаты тоже замерли. Некоторые перекрестились.
Потому что камни были совсем и не камни, а черепа.
Тысячи черепов.
Среди нас было немало глупцов, полагавших, что Антиохия не продержится и дня и падет после первого же штурма. В то первое утро напротив крепости выстроились сорок тысяч человек. Настоящее море белых туник и красных крестов.
Армия сил Господа, сказал бы я, если бы верил в Бога.
Мы выбрали своей целью восточную стену, представлявшую собой серую скалу в десять футов высотой, на которой стояли ее защитники в длинных белых рубахах и ярких голубых тюрбанах. Еще выше, на башнях, расположились лучники с сияющими в лучах утреннего солнца длинными изогнутыми луками.
Я слышал, как колотится сердце, и знал, что вот-вот прозвучит команда, и мне придется идти в наступление, бежать, но ноги словно вросли в землю. Вместо молитвы я шептал имя Софи.
В шеренге рядом со мной стоял, сгорая от нетерпения, юный Робер.
– Ты готов, Хью? – с бодрой улыбкой спросил он.
– Когда начнется, держись поближе ко мне, – сказал я, пообещав себе позаботиться о парне.
– Не тревожься, меня хранит Господь, – беспечно ответил Робер. – И тебя тоже, Хью, хоть ты в это и не веришь.
Прозвучала труба. Раймунд и Боэмунд, оба в полном боевом снаряжении, проскакали перед войском.
– Будьте смелы, солдаты! Исполните свой долг!
– Сражайтесь с честью! Бог на нашей стороне!
И в тот же миг из-за стен города послышался жуткий вой, в котором смешались тысячи голосов. Это турки дразнили и высмеивали нас. Я нацелился взглядом на одно из лиц над главными воротами.
Снова протрубила труба, и мы побежали.
Не знаю, какие мысли проносились в голове, пока мы, держа строй, двигались к крепостным стенам. Я успел лишь в последний раз обратиться с молитвой к Софи. И еще, помня о Робере, попросил Бога присмотреть за нами обоими.