Рано утром мимо нашего дома строем прошли полицаи. Лихо гремела песня, покачивались стальные шлемы, подпрыгивали на плечах карабины и ручные пулемёты. Оружие у полицейских было русским, трофейным, и это почему-то пугало пуще грохота кованых немецких сапог.
Вечером я снова увидел полицаев, теперь они уже не шли, а ехали на подводах. Подводчики — деревенские старики и подростки — вели коней под уздцы. Повозки были завалены мешками с мукой, узлами, каким-то скарбом. Показалась хвостовая подвода. На ней стоял огромный кованый сундук, сидели фельдфебель и офицер в каляном дождевике. Из соломы торчал ствол пулемёта. Оба немца весело улыбались. За подводой трусила комолая тёлка, привязанная к грядке гремучей цепью.
Обоз выкатился за околицу, потянулся к Горбову хутору.
— Ух, уехали… — выдохнула мать…
В субботу мать собралась топить баню, вышла на двор, и тотчас вернулась испуганная.
— Немцы… Ищут кого-то.
В дом вошли двое полицаев, приказали идти к Антипову дому.
— Зачем? — спросила мать в недоумении.
— Будешь много знать… — И полицай грязно выругался.
Вскоре были собраны все жители деревни. Возле ёлок залегли трое полицаев с пулемётами. Щекастый обер-фельдфебель зачем-то пересчитал людей. Толпу оцепили, и на крыльцо дома, где прежде жил Бородатый, поднялся офицер с четырьмя ромбиками на погонах и чёрной кобурой парабеллума на поясе.
— Кто стрелял комендатура? — крикнул офицер, багровея.
Толпа молчала, лишь заплакал маленький ребёнок.
— Я повторять. Кто стрелял комендатура?
— Может, из леса кто стрельнул? — выступил вперёд дед Иван.
— Молшать. Деревня есть много прятать оружие. Будем обыскивать деревня.
Кольцо сцепления разомкнулось, и рослый полицай велел всем идти к озеру. Ничего не понимая, люди вышли на берег, замерли в нерешительности.
— Всем входить в вода… — весело выкрикнул офицер. — В вода стоять смирно, молшать!
Размахивая прикладами, полицаи погнали людей вниз, прямо в воду. Женщины взяли на руки маленьких детей, даже мать подхватила Серёгу.
— Глюпше, глюпше, — командовал обер-фельдфебель. — По самый шея, по плечи!
По деревне уже сновали полицаи, заглядывали в хлевы, торкали вилами в солому. Чёрная овчарка тащила за собой на поводке щуплого проводника. Всё было словно в страшном нелепом сне. Люди молча мокли в воде, на берегу стыли конвойные, лежали за пулемётами пулемётчики. Люди — все до единого — стояли спинами к берегу, никто не решался оглянуться. Каратели отражались в озере, и даже на их отражение было страшно смотреть. У меня были спрятаны под сеном граната и ракетница, я боялся даже подумать о том, что будет, если их найдут…