Из погреба достали мешки с луком и картошкой, несколько хлебов.
— Немцы! — пронзительно закричал вдруг Саша Андреев.
По полю двигалась цепь пехотинцев. Каратели шли к нашей деревне. Не раздумывая, люди бросились к озеру. Хоронясь под берегом, побежали к лесу. Он словно бы ждал нас, мягко шумел…
Вечером в чаще пекли на углях картошку, пили из случайно уцелевшей посуды молоко. Между ёлок ходил козёл Яков, хмурый и чёрный, словно и он обгорел на пожаре.
Наскоро поставили шалаши, сделали выгородку для скота.
Когда я был совсем маленьким, меня укусила змея. Сначала было не очень больно, а потом я несколько раз терял сознание, и с каждым часом боль становилась всё сильнее. Так было и теперь… Вновь и вновь, будто наяву, видел я горящую берёзу, наш дом в злобном огне, зелёные каски и огненные лица фашистов.
«За что это?» — спрашивал я сам себя, и ответить не мог.
Непонятная боль жгла сильнее огня, мучила, душила…
Во сне я увидел пламя и проснулся. Вверху было чёрное, как пожарище, небо; будто тлеющие угли, горели звёзды.
Женщины решили: у всех есть где-то родственники, нужно идти к своим в несгоревшие деревни. У нас и Андреевых родственники жили в Шумаях и Гусине. В путь отправились едва выглянуло из-за холмов солнце.
Шли боровинами, избегая открытых мест. Мать и тётя Паша вели коров. Саша гнал козла и козу, Маша шла со мной рядом, последним плёлся наш Серёга. Пожар так напугал его, что даже на ворон братишка глядел со страхом. Коровы на ходу хватали сочную траву. Яков цепко посматривал по сторонам. Вид у него был такой, словно не мы вели Якова, а он нас…
Вышли к двум небольшим озеркам. На узком перешейке темнело пожарище.
— А где же деревня? — спросила у своей матери Маша.
— Сожгли, разве не видишь?
Моя спутница была похожа на свою старшую сестру, ушедшую в партизанский отряд. Нину все называли красавицей.
«Когда Маша вырастет, — подумал я, — тоже будет очень красивой».
В заводи плавали кувшинки, похожие на хлопья снега.
— Достань мне хоть одну, — попросила Маша. — А-а, боишься воды!
Возле тропинки темнели кучи влажной глины.
— Глинобитные дома были, — объяснила мать.
Открылось ещё одно озеро, протянувшееся в длину.
— И здесь пусто, — вздохнула тётя Паша. — А было три деревни рядом…
— Надо идти в Шумаи, — сказала мать.
— А может, в Гусино? — спросила тётя Паша.
— Шумаи поближе, а дети, видать, устали…
Я не раз бывал в Шумаях, в старом доме с ткацким станком в сенях и ручной мельницей. Вместе с другими мальчишками я ловил пескарей в ручье, дразнил гадюк, прячущихся в тёмных норах. Рядом с деревней был лес, над домами кружили ястребы…