Брёвна относили на берег Лученки.
— Что будет-то теперь? — спросил я у матери.
— Баню хотят ставить, мельницу и хлев для скота.
— Хорошо, а вдруг не получится?
— Получится… — весело улыбнулась мать.
И даже хмурый хозяйственник, слышавший наш разговор, весело тряхнул чёрной кубанкой.
Партизаны несли брёвна вдвоём-втроём, один Василий брал сразу два: по бревну на плечо.
Мельница оказалась небольшой, чуть больше нашей землянки. Огромным было лишь колесо с дубовыми плицами. Жернова нашли где-то на пожарище. Инструменты каким-то чудом сберёг дед Иван Фигурёнок. Партизаны во всём слушались деда и своего хозяйственника. Мельницу поставили под ивами, чтобы не было видно с воздуха. Мать подошла к хмурому партизану, спросила, как будут делать плотину.
— Подрубим на берегу осины, повалим в воду. Так бобры делают.
— Значит, с хлебушком теперь будем.
— И продуктами немного поможем…
— Где их теперь возьмёшь? Не с неба же свалятся?
— Вот именно с неба — с самолёта сбросят.
— Самим продуктов не хватает, хоть партизан накормили бы!
— А здесь все партизаны, — сказал хозяйственник.
…После ужина я сразу заснул. Сквозь сон услышал, как тётя Паша рассказывает Серёге сказку:
— В конце концов старуха и попроси: чтоб было у неё новое корыто! Рыбка хвостом болтанула: всё тебе, мол, теперь будет…
Послышался весёлый смех. Я поднял голову: смеялись мать, Василий и всех громче — хмурый партизан.
Тётя Паша как ни в чём не бывало вела сказку:
— Построй мне, говорит старуха, новую деревню, а то нашу немцы сожгли…
— Что не спите-то? — спросила мать у хозяйственника.
— Отвык за два года. У хозяйственника работа ночная: днём попробуй покажись на дорогах.
— Хорошо, соглашается золотая рыбка, — вновь пробился голос тёти Паши. — Всё тебе, старая, будет. А старику ничего не надо? Как ничего — пулемёт и мешок патронов! Хорошие вы люди! — говорит золотая рыбка…
Осины, нависшие над Лученкой, поручили валить Василию. Ещё двое партизан помогали ему — упирались жердью в подрубленное дерево. Первой рухнула старая дуплистая осина, загородила поток, остановила воду. Рядом с первой осиной легли вторая и третья…
Лученка на глазах стала глубже и шире. Закипел рукотворный омут…
Дед Иван открыл водоход, мельничное колесо дрогнуло, покачнулось, повернулось словно бы нехотя, потом чуть побыстрее и пошло, пошло кружить как заведённое. Заходили, запели корявые жернова. И — чудо: белой струйкой потекла, слилась в мешок мука, тёплая, мягкая, словно ивовый пух…
Вскоре были готовы и банька для мытья, и хлев для скотины.
А потом вдруг появились соль и спички. Мать дала мне коробок спичек, я спрятал его за пазуху, словно что-то бесценное. Мать и тётя Паша кромсали ножницами грузовой парашют, шили наволочки — на весь лесной лагерь.