– Он таким и был, – сказала Стиви, – и таким же отцом.
– Вы различаете эти два понятия? Разве это не одно и то же? – спросил он, жадно глядя на нее. – Разве одно может быть без другого? Удивительный человек, удивительный отец?
Думаю, это одно и то же, – сказала она.
Черт возьми, я рад, что вы это сказали, – произнес он. – Что до меня, то я же был самым ужасным отцом для моего сына. Разве я смог бы простоять с ним на льду семьдесят две минуты, не то, что семьдесят два дня? Не смог бы.
– Я уверена, что он забыл вас.
– Забыл меня? Да он чертовски обожает меня! Земля, по которой я хожу, кажется Уильяму золотом с тех пор, как я бросил его мать. Разве это справедливо?
– Ваш сын любит отца. По мне, так это звучит справедливо.
Профессор улыбнулся:
– Ну, разве не мило, что вы сказали мне это? Очень, очень мило. Теперь пойдемте – я возьму вам выпить у Лэндфолла, и вы можете поучить меня преимуществам возвышенного или как не думать прямыми линиями. Как вас зовут?
– Стиви Мур.
– А я Лайнус Мерс. Пошли, ладно? Полагаю, вы знаете вещи, которые мне необходимо услышать.
– О вашем сыне?
– О моем сердце.
– О!
Она подумала о Кевине. Он не поест, пока она не вернется домой, и либо накормит его, либо заставит его позвонить и заказать еду в китайском ресторане. Впрочем, он вполне может уйти еще до того, как она вернется. Ее собственное сердце было жестоко ранено браком, которого она когда-то жаждала всей душой. Глядя на симпатичное, угловатое лицо Лайнуса, полуприкрытые ореховые глаза, она ощутила первые проблески зарождающегося чувства.
Теперь, в полном безмолвии своего дома в Хаббард-Пойнте, она провела кистью по шершавой поверхности бумаги. Птенец крапивника остался один.
Стиви потерла брови. Визит Нелл расшевелил ее. Она снова подумала об Эмме. Стиви, Мэделин и Эмма. Хаббард-Пойнт был отрезан от пляжей Коннектикута железнодорожной эстакадой, проходившей над шоссе. Проезд через ворота был подобен входу в волшебное королевство, в котором подруги становились близкими, как сестры. В те три года, когда они превратились из девочек в юных женщин, они валялись на своих полотенцах под солнцем, пропитываясь теплом, и обещали, веря в эту жизнь и в свою дружбу, сохранить ее навсегда. Они обещали стариться вместе, вместе становиться похожими на тех сухих леди, которые располагались в своих пляжных шезлонгах с пяльцами и не снимали в воде ожерелья своих бабушек.
«Как легко люди отказываются от всего, – думала Стиви, рисуя. – И почему я не подумала, на каком оттенке лучше остановиться?» Покрывая перьями крылышки маленького крапивника, она думала обо всем, что она делала в жизни, и о чем не знали пляжные девочки. Она вспомнила, как они лечили ее впервые разбитое несчастной любовью сердце – поездкой в «Парадиз Айс-Крим» за сливочным мороженым и тайным ритуалом закапывания мараскинового шерри в песок.