Через 10 лет после находки грамота привлекла внимание крупнейшего знатока русского средневековья, академика Льва Владимировича Черепнина. Он дал фразе "не суседний человек" другое толкование. Челобитчики, по его мнению, "считают, что Климец Опарин не имеет права владеть деревней, так как он не является совладельцем земли, принадлежащей Михаилу Юрьевичу". Но и такое прочтение сразу вызывает сомнение: можно ли поставить знак равенства между понятиями "не суседний человек" и "не совладелец"?
Третий исследователь грамоты, В. Л. Янин, склонился к объяснению Л. В. Черепнина, считая, что крестьяне-череншане соглашаются подчиниться лишь "суседнему" человеку, то есть компаньону Михаила Юрьевича, и потому отвергают Климеца, который как-то завладел деревней.
Таким образом, историками высказаны два мнения о том, кто такой Климец Опарин: мелкий вассал Михаила Юрьевича или мелкий самостоятельный владелец, купивший деревеньку. Однако ключевая фраза грамоты - "не суседний человек" осталась при этом не вполне понятной. А полное и непротиворечивое истолкование грамоты можно дать, если признать Климеца не мелким феодалом, а... крестьянином-новоприходцем, который, договорившись с Михаилом Юрьевичем, обосновался в пустовавшей деревеньке по соседству с череншанами! Тогда недовольство крестьян и их доводы выступят как взаимосвязанные части одного целого. Климец Опарин - "не суседний человек" - оказался плохим соседом, то есть членом крестьянской общины, поскольку выступил своевольным, не считающимся с интересами других хозяином. Вероятнее всего это своеволие касалось пользования какими-то общинными угодьями - охотничьими, рыболовными, лесными или луговыми.
Неизвестно, пошел ли Михаил Юрьевич навстречу требованиям крестьян, отказавшихся принять в свой круг своевольного хозяйчика. Не исключено, что он вынужден был согласиться: в противном случае, воспользовавшись существовавшим тогда правом крестьянского выхода, от него могли уйти другие земледельцы.
А вот другой пример. В 1954 году там же, у мостовой на Великой улице, на глубине в 5 метров 58 сантиметров были найдены несколько кусков разорванной грамоты, относящейся к XII веку. Когда их сложили, получились обрывки письма, в котором можно прочесть лишь несколько слов: "От Прокши к Нестеру. Не ходь ко Шедре...". Прокша и Нестер уже были известны ученым. В одной из ранее найденных грамот Прокша не советовал Нестеру платить виру - судебный штраф за убийство: "От Прокши к Нестеру. Шесть гривен плати, а виры не плати...". Этот совет-указание Нестеру, который то ли сам является убийцей, то ли, может быть, представляет в суде интересы совершившего преступление Прокши, тоже сохранился не целиком, далее на обрывке можно разобрать лишь слова "на плот" да начало двух имен: "Домит..." (Домитрей?) и "Жиро..." (Жирослав?). Скорее всего в грамоте после указания не платить виры и не сознаваться, таким образом, в убийстве разъяснялись подробности схватки, случившейся, возможно, на плоту. Но это только предположение.