Рекся и Пуцек (Грабовский) - страница 2
Жемчужинка — это была не овечка, а чудо ума и верности. Так, по крайней мере, уверяли обе сестрички. Должен признать, что действительно чёрная овечка всегда ходила за девочками по пятам; когда её звали по имени, блеяла. Но всё-таки это была только овца. И больше ничего. Глаза её смотрели на мир сонно и слезливо. Но это, как мне казалось, больше всего нравилось сестричкам Попелюшкам в их овечке.
— Она такая смирная! — восхищалась Зося.
— И такая ласковая! — вторила Вися.
Ну что ж, прекрасно! Сестрички и их кроткая овечка очень любили друг друга — чего же ещё нужно?
Как-то девочки несколько дней не показывались со своей овечкой на улице. Говорили, что Жемчужинка заболела. Вдруг после обеда сестрички влетают ко мне в сад. Личики заплаканы, глаза полны слёз, а подбородки так трясутся, что бедняжки слова не выговорят.
— Что случилось? — спрашиваю.
— Ах, дядя Ян! — всхлипывает Зося.
— Такое несчастье! — вторит Вися.
И обе в слёзы! Плачут-заливаются!
Я их успокаиваю как умею. Дал по конфетке. Никакого впечатления. Дал по второй — не помогает. Только когда угостил их вишнёвым вареньем, удалось выяснить, в чём дело. Жемчужинка умерла...
— Что ж поделаешь, милые, — говорю, — тут уж ничем не поможешь.
— А что будет с Меткой? — спрашивает меня Вися и снова в слёзы.
— Да, как же Метка? — повторяет сквозь слёзы Зося.
— Какая ещё Метка? — удивляюсь я. — В жизни не слыхал ни о какой Метке!
Оказалось, что у Жемчужинки появилась дочка, что эту дочку, такую же чёрную, как и её мама, девочки уже назвали Меткой, что Метке этой всего три дня от роду, и о том, чтобы кормить её соской, не может быть и речи. В общем, дела такие, что хоть прощайся с Меткой!..
Сижу и думаю, как пособить маленьким заплаканным Попелюшкам. И вспоминаю вдруг о нашей Верной. Говорю девочкам:
— Давайте сюда свою сиротку! Верная — собака добрая, благородная. И она как раз сейчас кормит сынишку. Может быть, примет и вашу Метку в свою семью. Попробуем!
Сестрички Попелюшки удивлённо уставились на меня.
— Нашу Метку отдать собаке? — обиделась Зося.
— В собачью конуру? — поддержала её Вися и пожала плечами.
— Или в собачью конуру, или ничем вам помочь не смогу, — коротко отвечаю я. — А что ваша Метка за особа такая, чтобы не могла стать приёмной дочкой моей Верной? Хорошо, если бы у всех людей было такое золотое сердце, как у этой собаки!
Девочки переглянулись, подумали, подумали — и, ни слова не говоря, побежали домой. Они тут же вернулись.
— Вот она, — говорит Вися и развёртывает кусок старой овчины. А там — ягнёночек.
— Овчина — это Меткино приданое, — объясняет мне Зося.