– На самом деле мне не хочется быть женщиной. Просто меня прельщает свойственное ей привилегированное положение. Красивые женщины находятся в своего рода защитном панцире.
– А от чего вам защищаться при помощи такого панциря?
– От ответственности, от риска и от непризнанности. Эти три вещи просто отвратительны.
– Но вам ведь удается выжить, несмотря на то, что вы постоянно сталкиваетесь с этими отвратительными вещами.
Он медленно покачал головой: – Да, это так.
Меня порадовал прогресс, достигнутый им.
Большинство других пациентов перенесли мое отсутствие вполне сносно. Сестры Ромей посвятили Рождество хождению по магазинам. Они делали это для нескольких пожилых женщин, прикованных к дому… Сестрам это так понравилось, что они решили продолжать эту деятельность. Еще одна пациентка, которая завершила курс лечения в октябре, прислала мне поздравительную открытку, в которой сообщила, что у нее все в порядке. Даже мои учащиеся чувствовали себя более уверенно, и мне было приятно сознавать, сколь многому они успели научиться.
Расслабившись на отдыхе, я прямо-таки задыхалась, окунувшись в работу. Диктовки, счета, отчеты. Нужно было готовиться к лекциям. На радио делалась новая передача, и я, наконец, начала переговоры с издателем по поводу книги о расстройствах на почве питания.
Фанатично обожая свою работу, я была вынуждена отказываться от многих ужинов и вечеринок с Умберто, чтобы не терять профессиональной формы, и мне казалось, что я разрываюсь: ведь я любила его и жаждала быть с ним.
Как-то вечером он вернулся домой, поужинав в одиночестве, и увидел, что я занимаюсь на велоэргометре.
– Вот, оказывается, чем ты занимаешься вместо того, чтобы ужинать со мной, – сказал он раздраженно.
– Я диктовала весь вечер. Мне необходимо было проветрить мозги.
– У тебя будет артрит. И может прекратиться овуляция. Истощение у женщин приводит именно к этому.
Я увеличила звук плеера и еще быстрее заработала педалями. Наверное, ему никогда не понять, как я дорожу своей работой, и сколько она мне приносит удовлетворения.
Меня радовало, что Ник делится со мной своими воспоминаниями, но воспоминания эти были настолько тяжелы, и чем больше он мне рассказывал, тем агрессивнее становился. Он расхаживал по кабинету с красным от злости лицом и почти кричал, а я видела, что он не только очень зол, но и очень беззащитен. Его гнев скрывал отчаяние.
Он не переставая говорил, каким ублюдком был его отец, каким он был бесчувственным и жалким. Когда он пьяный являлся домой, Кенди была обязана его ждать, а если он оказывался дома раньше ее, он лупил ее, едва она появлялась на пороге. Однажды Ник бросился их разнимать. Отец отшвырнул его с такой силой, что Ник пролетел через всю кухню и сломал себе руку. Судя по всему, отец Ника был жестоким, эгоцентричным и инфантильным человеком, нуждающимся в постоянном самоутверждении, и чем больше Ник думал о нем, тем сильнее распалялся.