Судья Грабб помог нам, заявив:
– Я бы хотел подчеркнуть, что здесь суд, а не улица. Не следует делать никаких выводов, пока не будут выслушаны все показания. Будет арестован каждый, кто позволит себе в дальнейшем устраивать подобные демонстрации.
Андербрук возобновил перекрестный допрос и перешел к вопросу о сексуальных контактах между Ником и мной.
– Доктор, типично ли, что у психотерапевта появляются сексуальные чувства к пациенту?
– Более распространены мимолетные сексуальные мысли и чувства. Менее типично длительное желание.
– Но даже в случаях, когда психотерапевт действительно ощущает желание, можно ли считать обоснованным решение продолжать психотерапевтическое лечение, раз психотерапевт может держать свои чувства под контролем?
– Да.
– Если вы считаете утверждения мистера Арнхольта, что доктор Ринсли вступила с ним в сексуальные отношения, справедливыми есть ли у вас еще какие-либо основания считать, что доктор Ринсли действовала под влиянием сексуальных чувств к нему?
– Думаю, что ухудшение его состояния является признаком возможного сексуального злоупотребления со стороны психотерапевта.
– Может ли это ухудшение объясняться многими другими факторами?
– Вполне.
Андербрук, удовлетворенный полученным ответом, на минуту замолчал и стал перелистывать свои записи. Присяжные ерзали на своих местах, что-то шептали и шутили друг с другом.
Ник отодвинул свой стул от стола, и я могла его видеть краешком глаза. Он смотрел на меня, я чувствовала исходившую от него энергию, казалось, мы были вдвоем в зале. Обсуждение моих предполагаемых чувств к нему вызывает у него злорадство, решила я. Я повернулась, чтобы взглянуть на него, а он послал мне воздушный поцелуй. Я отвернулась, как будто ничего не видела, но с трудом сдерживала свою ярость.
Что в нем вообще вызвало мой интерес? Я расковыривала свои заусенцы, пока не пошла кровь.
Андербрук продолжал. Его целью было поймать Оппенхаймера на его же собственном противоречии: если состояние Ника еще в начале психотерапевтического лечения квалифицировалось как пограничное, то он уже тогда должен был испытывать приступы депрессии и помышлять о самоубийстве, поэтому эти симптомы никак нельзя объяснить влиянием психотерапии. Своей цели он достиг и этим упрочил мое положение, что меня очень обрадовало.
– Доктор, – спросил затем Андербрук. – Часто ли больные с пограничным состоянием лгут? Скрывают? Манипулируют? Ищут способа отомстить за якобы нанесенные им обиды?
Оппенхаймер признал, что для таких больных, и Ника в том числе, это достаточно типично.