Ей часто снились подобные сны. Большое, мощное тело, лежащее рядом, чуткие пальцы, поглаживающие кожу. Вот они осторожно снимают с нее рубашку, и она не сопротивляется, отдавшись нежной силе мужских рук.
И тут Вера проснулась, явственно ощутив на щеке чужое дыхание, наполненное алкогольными парами.
— Тихо, — произнес мужчина по-немецки, — я не причиню тебе зла.
Он пил коньяк, поняла Вера. Он него пахнет дешевым коньяком. Она замерла на мгновение, стараясь всмотреться в лицо мужчины, в его темные в ночи глаза, сверкающие искрами отраженного лунного света. Его опытная рука по-хозяйски блуждала по ее телу, скользнула по груди, по животу, затем опустилась ниже. Рывком она отпрянула к краю кровати, но мужчина не уступал ей в скорости и явно превосходил в силе — мгновением позже она была распластана посередине ристалища. Его потная ладонь предусмотрительно закрыла ее рот. Он хохотнул:
— Маленькая зверушка, маленькая шустрая кошка. Она узнала голос.
— Это же я, твой кавалер, — продолжил Генрих. — Решил заглянуть в гости. Бояться тебе нечего, милашка! Я не сделаю тебе больно.
Его рука оторвалась от ее рта и переместилась на грудь. Вера рванулась.
— Я закричу!
— Да ладно… — хохотнул он, ничуть не испугавшись. — Во-первых, все напились, так что никто тебя не услышит. Во-вторых, я скажу, что ты сама пригласила меня, а потом вдруг начала кочевряжиться. И поверят мне, а не тебе. Я здесь свой, а ты — иностранка. К тому же русская. У нас не любят русских.
— Пожалуйста, уходи! — взмолилась Вера. — Пожалуйста, я никому ничего не скажу.
Она все еще надеялась на мирное решение вопроса и даже на какие-то мгновения примирилась с тем, что его пальцы стискивают ее грудь. Конечно, она вела себя в минувший вечер не самым разумным образом, возможно, невольно она его спровоцировала. Если сейчас попытаться объясниться, он уйдет, он ведь не зверь, не садист, не насильник.
— Послушай, Генрих, ты очень симпатичный, но я. не по этой части.
— Как-как? — Он оглушительно расхохотался, впился губами в ее шею. — В жизни не слышал ничего подобного!
Наверное, она неудачно выразилась. Вера предприняла новую попытку, потихоньку передвигаясь в краю кровати:
— Ты такой симпатичный парень. Наверняка, девушки тебя любят. Зачем я тебе? Есть много других, они будут только рады.
— Но я хочу тебя! Ты красивая. Наши девушки не такие. Ты мне очень нравишься.
И снова он впился в ее шею.
— Но ты-то мне не нравишься! Я тебя не хочу!
Это полное безумие, думала она. Обнаружив среди ночи в своей постели постороннего мужчину, она волновалась из-за того, что ее может подвести недостаточное знание немецкого. Что она может позабыть нужные слова, правильное построение фраз. И ею овладеют только потому, что она не смогла ясно выразиться.