— Я уж заждалась!
— Извини, дорогая, не хотелось являться к тебе не бритым. В нашей деревне цирюльника не сыщешь, а здесь, представь, очереди! Ну, здравствуй!
Он любовался ею каждый раз, когда видел. Знал, помнил, что она красива, и не только красива, а еще очень мила ямочками на щеках, улыбкой полных губ. А еще эта царственная стать — прямая спина, гордо поднятая голова, чуть прикрытые глаза, чуть танцующая походка. Он видел, как смотрят ей вслед мужчины, когда она идет по улице. И сердце его переполняла мужская гордость, — эта женщина принадлежала ему! И не просто как женщина, она была его соратницей, что придавало его чувству особую глубину и силу. Очень хотелось тотчас заключить ее в объятия, но дело прежде всего. Кроме того, он тщательно скрывал, как много она для него значит. И произнес деловым тоном:
— Ты принесла документы?
— Да, — кивнула она и достала из сумочки плотно набитый конверт.
Он вытряхнул многочисленные бланки, «корочки», удостоверения. Тщательно рассмотрел подписи, печати.
— Что ж, все отлично! Не подкопаешься! Молодец! — Он сложил бумаги, убрал их в свой планшет. — Ну, иди ко мне! Ты соскучилась?
Она молча улыбнулась одной из своих улыбок — от-страненно-нейтральной. Улыбка эта могла, в принципе, означать что угодно. Но он предпочел расценивать ее так, как хотелось ему, — он снял китель и аккуратно повесил его на спинку стула. Женщина не двигалась.
— Ну, в чем дело? — спросил он, не оборачиваясь.
— Видишь ли, мне нужно уйти. Сегодня репетиция.
— Во сколько?
— Через полчаса нужно быть у клуба.
— Что ж, значит, следует поторопиться. А если ты и задержишься немного, без тебя ведь не начнут, верно?
Он ухватил ее за тонкое запястье, привлек к себе властным жестом хозяина.
Через полчаса она красила губы у высокого трюмо, он допивал кофе, сидя у столика, и любовался ее стройной фигурой в легком летнем платье.
— Когда праздник? Она назвала дату.
— Ты говоришь, там будет все городское руководство?
— Не только городское. Приедут из Москвы. Кто-то из высшего командования. Кто именно — пока неизвестно. Праздник победы в освобожденном от фашистских захватчиков Львове, — она деловито осматривалась.
— Что ж, это хороший повод напомнить о себе. И это будет наша последняя акция. Все оговорено. Я увезу тебя в Европу, потом в Америку.
— В Америку? — равнодушно переспросила она.
— Да что с тобой сегодня? В постели ты была холодна, как старая бюргерша. Я говорю с тобой, ты меня не слышишь. Что происходит?
Он видел отражение ее лица в зеркале и заметил, как она вспыхнула. Но тотчас справилась с собой и раздраженно ответила: