— Не понимаю я этого, — буркнул Денис.
— Зато я понимаю. У нас в балете мужчины нормальной ориентации — вымирающий вид. И хорошо, кстати. Так легче работать. Мы с детства привыкаем к такому положению вещей.
Денис угрюмо молчал, осмысляя специфику балетного мира. Вероника почувствовала его подспудное неодобрение и добавила:
— Зато вот такие ханжи, как ты, настоящего гомосексуалиста могут разглядеть, только если он надел на себя платье с кружавчиками и губы накрасил. На самом деле очень многие из них выглядят весьма мужественно. Я вот никогда не ошибусь, а ты даже со своей профессией, в которой так важен зоркий глаз, разобраться сможешь, только если мужиков за делом застукаешь.
— Хорошо. Сейчас пари заключать не будем. Потом, если понадобится, привлеку тебя в качестве консультанта по определению скрытых гомосексуалистов. Будешь нашим экспертом по сексуальным меньшинствам.
— Ой, ну хватит об этом! Пойдем, я тебе на жизнь пожалуюсь. Вот уж нет худа без добра или добра без худа — даже не знаю.
Они прошли в гардеробную Вероники, обставленную антикварной мебелью рубежа девятнадцатого-двадцатого веков.
— Представляешь, теперь я не смогу носить свои драгоценности.
— Боишься ограбления? Может, и правда надо поостеречься: Брать напрокат даже удобнее — все понты на публике соблюдены, а ювелирная фирма сама охрану обеспечивает.
— Да при чем тут ограбление! Там, где собирается богемная тусовка, охранников значительно больше, чем грабителей. Украшения крадут обычно из квартир. Так что нечего известным людям жить в обыкновенных домах, не предпринимая достаточных мер безопасности. А то бывает — ни консьержа, ни сигнализации, ни двери железной. Если ты звезда — то все у тебя должно соответствовать звездному статусу. Это тоже наша работа — жить звездной жизнью. Между прочим, весьма утомительная.
— Так в чем же дело?
— Когда я во Франции выступала, со мной фирма «Картье» контракт заключила. Я стала их лицом и должна ходить только в их бриллиантах. Причем именно в тех моделях, которые им сейчас надо рекламировать. А у меня ведь есть собственная коллекция. Поклонники надарили. Многие вещи эксклюзивные, сделаны на заказ специально для меня.
— Разве это плохо? Наверное, спокойнее и выгоднее, чем ногами на сцене махать?
Вероника недовольно поморщилась:
— Пожалуйста, прояви побольше уважения к моей работе. За простое махание ногами столько денег не платят. Знаешь, что мой гонорар за выступление в «России» такой же, как у эстрадных звезд из первой десятки?
— Молодец. И как тебе это удалось?
— Понимаешь, у нас совершенно не умеют заниматься промоушеном. Для любого западного публичного человека — это важная часть его работы. К тому же у нас как привыкли… Вырастили девочек в хореографическом училище, в Большой театр передали — пусть сидят и не рыпаются, ждут своего счастливого часа, рабыни в балетных пачках. Вот Ульяна Лопаткина часто в интервью говорит, что первые года три, пока она в кордебалете стояла, ей пошли на пользу. Ерунда это полнейшая. Научиться плавать можно только в воде, а не на берегу.