— Ну больше не жалеете, что со мной встретились? — спросил прощаясь Суконцев.
— Нет, Семен Михайлович, что вы! — вполне искренне сказал Михаил. — Материал дали действительно на целый роман. Спасибо вам огромное!..
— На здоровье, — не улыбнувшись, кивнул ему генерал.
— Простите, — все же не удержался, спросил напоследок Штернфельд, — поясните, пожалуйста, вам-то что за корысть все это мне рассказывать? Ведь как вы ни старались, а все равно сообщили мне о вашем родном ведомстве много чего м-м… не очень приглядного. Сами же мне сказали, что сильно не любите журналистов, а меня — особенно. Ведь как ни крути, а все равно придется вашего Гуськова еще раз тронуть, хоть вы его, извините, и выгораживали, как могли…
— Вы так считаете? Что, действительно заметно было?
— А вы думали, нет? Ну так вы мне все же не ответили — почему?
— Да вы что же всерьез думаете, что в стране уже не осталось настоящих служак? Мне за дело обидно, поняли? И не мне одному, между прочим… Честных людей ведь не так и мало. И даже, представьте, в органах они есть, как бы вы ни старались облить их дерьмом…
…Расстались они примерно через час. Зайдя за угол, Миша первым делом вытащил свой японский диктофончик, отмотал пленку назад, включил воспроизведение: «…Лучше давайте на бумаге… Я собираюсь говорить слишком серьезные вещи… Я надеюсь, ваш главный редактор сказал вам хотя бы в общих чертах о переводе известного уголовного авторитета Никона в Москву?..» — услышал он.
С записью этого странноватого интервью, так похожего на донос, на кляузу, все было в порядке, и окрыленный Михаил помчался домой — ему просто не терпелось отписаться, хотя он понимал, что многое еще в той информации, которую вывалил на него генерал, придется как следует перепроверить. Во-первых, обязательно надо было узнать, правда ли, что перевели этого самого… — он поискал в блокноте — как он его назвал… ага, Никона. Во-вторых, по возможности узнать поподробнее об арестованных фурах. И в-третьих, еще одно не выходило у него из головы: ну никак все же не походил человек, которого он видел с утра в офисе «Милорда», на того злокозненного гада и преступника, каким рисовал его генерал Суконцев.
Миша Штернфельд собирался провести собственное расследование. Разузнать все до конца, как делал обычно, но Волына, с минуту послушав диктофон, сразу же начал погонять его: «Ну вот и замечательно. Видишь, какой я тебе источник информации сосватал? Теперь давай побыстрее материал, просто срочно нужно!» Как Миша ни упирался, редактор был настойчив, чтобы не сказать хуже. Но в то же время он понимал Сеньку: коммерческая газета — она как паровоз на дровах. Пока поленья в топку бросаешь — вода кипит, пар колеса крутит. Как только дров подкинуть забыл или кинул поменьше — все. На свисток пара еще хватает, а колеса встали.