Когда Грант исчез за дверью, Мастерила тут же убрал камеру, засунул ее поглубже в перчаточное отделение, потом подумал и переложил под соседнее сиденье. Мало ли что, береженого, как говорится, и бог бережет. Потом он парился в машине еще, наверно, час, если не больше — машина на солнце нагрелась до того, что в ней нечем стало дышать. В конце концов, он открыл дверцу и долго сидел так, готовый в любой момент начать действовать… И снова у него все получилось: через час тридцать пять (теперь-то, когда время погонять стало не нужно, Мастерила позволил себе взглянуть на часы) «клиент» снова появился во дворе, причем не один — его сопровождал высокий красномордый мент в штанах с яркими лампасами — не просто легаш, а король легашей. И, словно позируя перед его камерой, герой и ментовский начальник обнялись и облобызались, да так горячо, будто не расставались, а только-только встретились. «Что и требовалось доказать», — довольно пробормотал Мастерила, снова пряча так замечательно сослужившую ему службу камеру. «Вот все говорят: грех убивать, грех. Маманя-покойница внушала: „Спать, мол, Женька, не будешь, а будут тебе покойники являться… Но неужели же и такую вот суку, как его клиент, шлепнуть — это тоже грех?“ — упрямо думал Мастерила, наблюдая настороженно, как Грант, вместо того чтобы усесться в свой черный „мерседес“, вдруг встал словно вкопанный, пристально глядя в его сторону.
У него снова заверещала «мобила», но он решил для себя: возьмет телефон в руки только тогда, когда отъедет отсюда подальше, на безопасное расстояние…
Пора было сматываться! «И ни хрена они не снятся, маманя!» — еще подумал Мастерила, врубая зажигание.
9
— Пожалуйста, Игорь Кириллович! — сказал ему офицер, возвращая паспорт с вложенным в него листком пропуска. — Второй этаж.
— Спасибо, я знаю, — кивнул благодарно Разумовский.
«Надо же, — подумал он при этом о Гуськове, — генерал-лейтенантом стал, а забуреть не забурел, не забыл заказать пропуск. Чаще наоборот бывает. Благородно!» — подытожил он с усмешкой. «Благородно» раньше было любимым словцом Гуськова. В ресторан его ведешь, войдет в зал, оценит интерьер и, если понравится, если богато, непременно скажет: «Благородно!» Взятку несешь, пересчитает — все в порядке: «Благородно». Успешно облегчился в туалете, попал струей в писсуар — опять «Благородно!»…
Игорь Кириллович шел по «начальницкому» коридору — тихому, малолюдному. Ноги, утопая в толстом ковровом покрытии, делали шаги совершенно бесшумными, и, может, поэтому он напрягся, когда на его пути открылась с тихим шорохом одна из боковых дверей и оттуда вышел, словно бы специально поджидал его, генерал-майор милиции Суконцев. Они были давно знакомы, Суконцев прекрасно знал, кто он такой, но сейчас, в новых генеральских погонах, не счел нужным ответить, когда Игорь Кириллович кивнул ему в знак приветствия. И Разумовский, не сбавляя скорости, пошел дальше, чувствуя, как Суконцев, вынужденно пристроившись сзади, идет за ним следом. Ощущение возникло исключительно неприятное, будто Суконцев конвоирует его. Игорь Кириллович даже приостановился, чтобы пропустить генерала вперед, но тот тоже притормозил и с кислой миной показал гостеприимно широким жестом — ничего, мол, иди первым. При этом он вдруг почему-то даже снизошел до разговора с ним.