Дружба Севы и Бакатина была странной. Никто не понимал, что может их связывать. Они были полными противоположностями друг друга, имели разные интересы, положение в обществе и круг знакомых. Но в одном они, пожалуй, все же были похожи — оба считались первыми и лучшими в своем окружении. Впрочем, дружба их была не явной, внешне казалось, что их связывают небрежно-приятельские отношения. И даже ближайшие друзья Валентина — Груздь и Коля Мишин — не были осведомлены о том, насколько тесные отношения связывают Бакатина с Севой. На этой конфиденциальности настоял Сева, Бакатин не понимал зачем, но пожал плечами и перечить не стал: ну что ж поделать, раз у его приятеля такой бзик. Если бы Валентин оказался тогда чуть проницательней и сообразил, что происходит, если бы он был чуть меньше зациклен на себе, любимом, если бы он заметил, что Сева уже поймал на крючок Мишина, то кто знает, в каком бы направлении повернула эта история…
И еще была одна особенность. Подобные же отношения связывали Парфенова с Никитой Доморацким, еще одним недавним приятелем Груздя и Мишина.
А пока что, хоть дружба молодых людей и держалась в тайне, но Бакатин частенько бывал в компании «морально разлагающейся молодежи» и, надо заметить, получал от этого удовольствие не меньшее, чем во время комсомольских слетов.
— Знаешь, — разоткровенничался однажды Бакатин. — Я никогда не думал, что где-то существует такая жизнь. Я смотрел на своих родителей, и мне становилось жутко от сознания того, что я также могу прожить всю жизнь. Радуясь нищенской зарплате в сто двадцать рублей и покупая раз в месяц батон сырокопченой колбасы. Ходить раз в две недели в кино, встречаться с друзьями по воскресеньям, расписать жизнь на двадцать лет вперед и радоваться от возможности стабильного существования. Застрелиться можно, правда? Мне повезло, что я оказался в комсомоле, здесь совсем все по-другому. По-настоящему.
— Дело не в твоем вшивом комсомоле, — презрительно усмехнулся Парфенов в ответ.
— А в чем же? Кем я был до этого? Отличником Бакатиным? Председателем комсомольского собрания? Большая честь! А сейчас у меня есть почти все. Я многое могу и многое получаю. В чем же еще может быть дело?
— Есть такое сладкое слово — «власть». Понимаешь меня? — начал Сева, и глаза его загорелись нехорошим огнем. — Это слово делает из людей королей и слуг. Если у тебя есть власть, будь уверен, будет и все остальное. Все вокруг будут стелиться ковровой дорожкой у тебя под ногами. Сотни людей станут умолять оказать им услугу и обещать отблагодарить. Будут деньги, будет положение в обществе, будут друзья. Все будет, одним словом. Но главное не это. А знаешь что?