А вот Ирина?… Ну, что можно сказать, Ирина?… С возрастом, конечно, портятся у женщин характеры. Или это мы им портим их? Вопрос был новый, прежде не задумывался Константин Дмитриевич, потому что в его доме подобных проблем отродясь не возникало. Никогда его Леля не высказывала ему претензий, тем более подобного рода, и вообще, дико звучит… Саня, естественно с издевочкой, утверждает, что он много потерял из-за этого в своей жизни. А Константин Дмитриевич что-то не замечал. Нет, не было у него потерь, связанных с женщинами, с какими-то привязанностями, о которых бы он сожалел. И это придавало ему уверенность в незыблемости собственных принципов. А эти… что с них взять? Учить — поздно, а не учить — нельзя. Вот и крутишься…
Турецкому позвонил Хромов из межрайонной Хамовнической прокуратуры.
— Слышь, Сан Борисыч, а ведь мой-то прозондировал, разговаривал с Меркуловым, да. А после меня позвал и говорит: не возражаю, побеседуй, зачем хорошему человеку неприятности? Представляешь? Он, правда, хотел сперва, чтоб я сам к нему съездил, неудобно, мол, отрывать, то, другое. А я говорю: заявления я ж не могу выносить, это ж важный документ! А он: дело-то не возбуждено, так что ж ты? А я: так потому и… чтоб предупредить. Мы к вам, мол, со всем отношением, уж и вы, пожалуйста. А заявителям попытаемся сами объяснить, чтоб миром у вас закончилось. Дошло, представляешь? Словом, послал я с курьером вызов, Базыкин поартачился, но пообещал прибыть в три. Ты как?
— То есть обязательно буду. И с очень хорошей информацией. Борис Сергеич, мой тебе нижайший поклон, требуй мзды, какой только пожелаешь.
Тот захохотал:
— Вот это, я понимаю, разговор! Ладно, созвонимся.
Турецкий в свою очередь захохотал, а Хромов озадачился: не понял, что смешного сказал.
— Да анекдот старый. Он и она разговаривают. «Ты меня любишь?» — «А я чего делаю?» — «Ты на мне женишься?» — «Созвонимся!»
Теперь хохотали оба. Что ж, дело сделано, Борис — молодец. Не надо набиваться на прием к великому спонсору и меценату, козырять какими-то «ксивами», общаться с волкодавами-охранниками. Папашка сам явится в прокуратуру, где ему все подробнейшим образом объяснят. Не поймет — другое дело. Но, скорее всего, худая слава Базыкину вовсе ни к чему.
Зная скрупулезность Агеева, когда речь заходила о вещественных доказательствах, Турецкий попросил Филиппа, еще когда только заявления готовили в милицию и прокуратуру, сделать расшифровку его «беседы» с Герасимчуком, со всеми его признаниями. К сожалению, за последние дни телефонные звонки с угрозами больше не повторялись, из всех «вещдоков» имелась только эта аудиозапись Филиппа и ее расшифровка. Впечатляющая, тем не менее. Базыкину, где речь напрямую идет о его помощниках, она доставит «удовольствие».