И он решил не торопиться, не форсировать события. Пойти вниз, в ресторан, перекинуться со швейцаром, намекнуть насчет машины.
Но тут же подумал, что с машиной как раз торопиться, возможно, и не следует. Она не засвечена. А мало ли какой случай вдруг выпадет? И почему обязательно устраивать сексодромчик в своем номере? Разве неизвестно, что все помещения подобного рода, как правило, оборудованы спецтехникой? Вот и разговоры их с Лидией ни разу не вышли за пределы самой невинной информации, тут он постоянно и четко контролировал себя.
Тогда почему бы не абонировать на ночку какую-нибудь полногруденькую и жопастенькую девочку, у которой имеется свой будуарчик? Пришел, ушел. Дело сделал — пока, дорогая. А понравится, так можно, в качестве подарка, и к себе притащить. Тут попрыгать. И девочке до своей работы близко…
Сказано — сделано. Мобильник в карман, десяток «зелененьких» — в другой. Хотя цены здесь наверняка умеренные.
В холле работал большой и плоский телевизор. Около него собралось с десяток местных служащих. Швейцар от двери тоже вытягивал голову, прислушиваясь.
Говорила дикторша — некрасивая и даже не обаятельная девица. Не мой тип, подумал Максим. А о чем шла речь, понял без предварительных объяснений.
Ну да, недавно найден убитым в собственном автомобиле известный в городе человек… И так далее. Местные его знали и с затаенным вниманием слушали о заказном убийстве. А что же может быть еще? Репортажа с места события не передавали, видно, торопились сперва сообщить саму новость.
В общем, скудная информация. Никто ничего толком даже предположить не может. За что человека убили? Кто убил? Кому это выгодно? Сплошные вопросы без ответов…
— Что ж это делается, отец? — обратился Максим к швейцару. — И у вас такой же беспредел, как у нас, в столице?
— А черт иху знает, чего им не хватает! — морщась, заметил швейцар. — Ведь не бедные же! Сказывают, такие себе хоромы отгрохали, а все не живется! И чего мало? Тьфу!
— Это точно, — покивал Максим. — Ну ладно, отец, живое, как говорится, живым. Если не ошибаюсь, ты мне вскользь пообещал кое-кого показать, а? Не забыл еще? Или никто на работу не вышел?
— Верно говоришь, каждому свое… — философски хмыкнул швейцар. — Кому, значит, это, а кому… Ежели намерение серьезное, отчего не поспособствовать?
— И на сколько потянет твое участие в исполнении моего намерения? Вот для начала, годится? — И сунул ему в ладонь сложенную сотенную купюру.
— Ну у них свой счет, — серьезно предупредил швейцар. — А показать — отчего ж не показать хорошему человеку… — И, оглядев холл, сделал указательным пальцем знак молодому человеку, на миг оторвавшемуся от телевизионного экрана.