В карман пиджака Лапшис положил маленький шестизарядный «вальтер». Пятнадцатизарядный австрийский «глок» (подарок директора ДГБ «за отлично проведенную операцию») он положил в карман своего неизменного серого пальто.
Теперь можно было идти.
Адрес Регины он знал назубок. Не раз в своих ночных мечтах он представлял себе, как подъезжает к этому дому, как поднимается по ступенькам, как входит в квартиру… Однажды он уже был в этой квартире, давно, полтора года назад. Но тогда он шел в эту квартиру на встречу с Романом Петровым, шел глубокой ночью, загримированный до неузнаваемости. И тогда дверь ему открыла Регина, она была одета в простой деловой костюм, а лицо ее — это прекрасное ангельское лицо — было сосредоточенным и нахмуренным.
В ту встречу она почти не говорила, а только слушала и записывала что-то в маленький блокнотик. Интересно, что будет сейчас?
— Приехали! — вывел его из задумчивости таксист.
Лапшис расплатился с таксистом и отпустил машину. Сам он не любил сидеть за рулем и почти не ездил на своем стареньком «саабе», который три года тихо ржавел в гараже.
Снега на улице не было, погода стояла плюсовая, однако дул северный ветер, и Лапшис поднял ворот пальто. На какое-то мгновение ему показалось, что от ближайшего угла отшатнулась чья-то черная тень. «Осторожно!» — сказал Лапшису его внутренний голос.
Возможно, что никакой тени не было, но до сих пор инстинкты никогда не обманывали опытного агента, и он привык им доверять. Не замедляя шага, Лапшис сунул руку в карман и обхватил прохладную рукоять «глока».
Во двор дома Регины вела низкая арка — десять метров абсолютной тьмы. Лапшис напряг слух и постарался угадать боковым зрением какое-нибудь движение, но все было тихо и неподвижно.
Он решительно шагнул под арку.
Пять шагов… семь… десять. Позади послышался слабый шорох. Лапшис беззвучно отшатнулся в сторону и прижался спиной к стене. Маленькое черное животное, отчетливо видное на фоне освещенного тротуара, резво перебежало через проход и прыгнуло на мусорный бак.
«Кошка», — понял Лапшис и облегченно вздохнул.
Мысленно обругав себя за мнительность и излишнюю осторожность, Лапшис двинулся дальше. Тем не менее он не терял бдительности, и его острые, как у кошки, глаза фиксировали каждое движение, сколь бы ничтожным и малозаметным оно ни было.
Наконец туннель закончился, и Лапшис вышел в слабо освещенный внутренний двор дома. Двор обозревался почти насквозь. Лапшис по-прежнему сжимал рукоять пистолета, готовый в любой момент выхватить его из кармана и пустить в дело, но здесь, на свету, сердце его стало биться спокойней, а голова вновь заработала холодно и четко. Лапшис прошел мимо черных кустов сирени, опасливо на них покосившись, но, поскольку за кустами никто не прятался, он окончательно успокоился.