Сморщившись от боли в ушибленном плече, Турецкий несколько раз ударил по двери ногой. Дверь пусть медленно, но поддавалась. Еще пара ударов — деревянная подпорка отскочила в сторону, и путь был свободен.
Турецкий выскочил на задний дворик и на мгновение остановился, чтобы оглядеться. Вдалеке, за железными баками с мусором, мелькнула чья-то темная фигура и тут же скрылась, юркнув в узкий проход между гаражами. Турецкий бросился за ней.
Бежал он не так быстро, как хотелось бы. Во-первых, «важняк» успел немного выдохнуться. А во-вторых, сильно мешала боль в плече, которая вспыхивала всякий раз, как он двигал правой рукой.
Обогнув мусорные баки, Турецкий юркнул в проход между гаражами, пробежал по нему метров пять и выскочил в такой же глухой и захламленный дворик, как и предыдущий. Турецкий стрельнул взглядом по сторонам — дворик был пуст. Он увидел в доме круглую арку и побежал к ней.
Турецкий хрипло дышал прокуренными легкими, но не позволял себе сбавить темп. Однако отсутствие регулярных физических упражнений не прошло для него даром. Вбежав под арку, Турецкий споткнулся об невесть как попавший сюда деревянный ящик и, выставив перед собой здоровую руку, полетел на асфальт. Боль обожгла ладонь. Еще несколько секунд ушли на то, чтобы подняться на ноги.
Миновав туннель, Турецкий выбежал на небольшую, пустую улочку как раз в тот момент, когда справа от него, в нескольких сотнях метров, взвизгнув тормозами, белая легковая машина свернула за угол дома. Ни марку машины, ни тем более ее номер Турецкий разглядеть не успел.
Больше на улице не было ни одной машины. На другой стороне улочки стояла молодая женщина с коляской. Она смотрела на Турецкого раскрыв рот, а в коляске плакал перепуганный шумом младенец.
— Черт. Не повезло, — одышливо проворчал Турецкий, не догадываясь, что несколькими минутами раньше ту же самую фразу произнес человек, который держал его на мушке снайперской винтовки.
Затем Турецкий устало опустился на корточки и хрипло добавил:
— Все… к чертовой матери… бросаю курить.
7
Кабинет был небольшим, половину помещения занимал длинный полированный стол, вдоль которого стояли простые деревянные стулья. Войдя в него, Турецкий остановился, не зная, куда ему сесть (провожатые из охраны вышли из кабинета, оставив его одного). Пока он колебался, дверь снова открылась, и в кабинет вошел Василяускас.
Он шел чуть прихрамывая, однако же быстро. Темные волосы президента были аккуратно зачесаны набок. Худощавое, вытянутое лицо было загорелым, но в загаре этом было что-то искусственное, словно на бледное лицо наложили тональный крем, причем не особенно старались, чтобы этот крем лег на кожу равномерно. Резкие морщины по краям рта придавали жесткому лицу Василяускаса что-то скорбное. Должно быть, так в старину выглядели инквизиторы, вынужденные, вопреки желанию и душевным порывам, посылать невинных людей на костер.