Регина во всех подробностях рассказала Отарову о своем знакомстве с «Иваном». Отаров слушал внимательно. Несколько раз за время рассказа его губы раздвигались в самодовольную ухмылку.
— Что ж, — сказал он, когда она закончила рассказ, — в тупость Турецкого трудно поверить, но ведь и на старуху бывает проруха. — Отаров глянул на длинные, стройные ноги Регины. — Значит, сейчас этот твой Иван за нами не наблюдает?
— Машины его нет. Да хоть бы и наблюдал, что с того?
— В самом деле, — кивнул Отаров. — Тогда давай больше не будем об этом говорить. Лучше накапай мне полтинничек моего любимого. У тебя есть?
— Всегда, — улыбнулась Регина.
Она гибко, как кошка, поднялась с дивана и пошла к барному шкафчику. И уже через пять минут на журнальном столике красовались бутылка «Камю», блюдце с тонко нарезанным лимоном, маслины и широкий бокал.
— А ты? — поднял брови Отаров.
— Ты ведь знаешь, я не пью коньяк.
— А как насчет шампанского? Я поставил в холодильник две бутылки.
Регина покачала головой:
— Нет, что-то не хочется. Голова побаливает. Наверно, из-за погоды.
— Ну как знаешь. Тогда я выпью за тебя. — Отаров налил себе в бокал коньяку и провозгласил: — Твое здоровье!
Сделав большой глоток, Отаров посмотрел на Регину, хлопнул ладонью по коленке и сказал:
— Иди сюда.
Регина послушно встала с кресла, грациозно уселась Отарову на колени и обняла его гибкими, тонкими руками за багровую шею.
— Ты моя прелесть, — улыбнулся он и потерся об ее шелковистую щеку. Затем залпом допил коньяк до дна, поставил бокал и сильным движением прижал Регину к себе. — Ты даже не представляешь, как много ты для меня значишь, — с необычной нежностью в голосе произнес Отаров. — А ты? Я что-нибудь значу для тебя?
— Конечно, — проворковала Регина, целуя Отарова в мясистые губы. — Ты — мой единственный мужчина. Ты ведь об этом знаешь.
Отаров расплылся в улыбке, но тут ему на ум пришло что-то нехорошее, и глубокая поперечная морщина прорезалась на его широком лбу. Отаров прищурился:
— А как насчет этого следователя? — спросил он неприятным, подозрительным голосом. — Ему ты говорила то же самое?
Но Регина не рассердилась. Вместо этого она соблазнительно улыбнулась, расстегнула верхние пуговицы на рубашке Отарова, запустила под ткань руку и стала нежно поглаживать его по волосатой груди.
— Даже когда ты несешь полную чушь, — хрипло сказала она, — ты мне все равно нравишься.
В горле у Отарова заклокотало.
— Ты самая соблазнительная баба на земле, — грубо сказал он, запуская правую руку ей под юбку и поглаживая бедро. — И когда-нибудь это тебя погубит.