2
Дорога до дома заняла у Владимира Юдина гораздо больше времени, чем обычно. Он нещадно потел, а из глаз — помимо его воли — сами собой выдавливались слезы, застилая Юдину обзор. Кроме того, у него подрагивали руки, а сердце — в те моменты, когда Дашкевич говорил с ним, обдавая его щеку и ухо горячим дыханием, — начинало биться как сумасшедшее, угрожая выскочить из груди.
— Да не менжуйся ты, суслик, — с ухмылкой приговаривал Дашкевич, по-прежнему держа нож возле затылка Юдина. — Раньше смерти все равно не умрешь. И веди тачку аккуратней. А то дернешься и на перо наколешься.
— Может, ты его уберешь? — попросил Юдин, изо всех сил стараясь как можно мягче притормозить у очередного светофора.
— Уберу, когда получу свои деньги, — отрезал Дашкевич.
Юдин понимал, что Дашкевич не собирается его резать и что нож у его головы бандит держит для того, чтобы чувствовать себя хозяином положения. А может, бандиту просто нравится сознавать, что кто-то его боится. Больше всего Юдина волновал не нож, а то, что придется расстаться с деньгами. А ведь эти деньги не свалились ему на голову, на них человеческая кровь, и не просто чужая человеческая кровь, а кровь Елены Сергеевны, женщины, которую Юдин и в самом деле безмерно уважал и даже любил.
Ох как непросто было согласиться на предложение Дубинина. И что же теперь? Расстаться с деньгами за здорово живешь? Отдать их этому подонку? Этому полушпане-полукиллеру, за которым охотятся все бандиты Москвы и которого через неделю уже не будет на свете?
От этих мыслей Юдин потел еще больше. Рубашка взмокла у него под свитером и неприятно липла к раздраженной коже спины.
«А если не давать? — думал Юдин. — Если остановить машину и приказать ему убираться ко всем чертям? Ведь не убьет же он меня, в самом деле?.. Вообще-то убьет», — отвечал Юдин сам себе.
Можно было бы сказать, что деньги в банке, а потом войти вместе с Дашкевичем в банк и, отскочив в сторону, привлечь криком внимание охраны. Дашкевичу не останется ничего другого, как убежать. Но вдруг Дашкевич окажется проворнее и успеет воспользоваться своим проклятым ножом? Ему ведь нечего терять, он и так смертник. Черт! Не получается. Ничего не получается. Придется отдать ему деньги.
На глазах у Юдина вновь выступили слезы.
— Эй, суслик, — обратился к нему Дашкевич, — о чем задумался? Придумываешь, как от меня смыться?
— Что ты, — возразил Юдин. — Я ведь себе не враг. Я не хочу, чтобы ты меня убил.
— Вот это правильно, — одобрил бандит. — Слышь, терпила, ты особо не ссы: если будешь вести себя правильно, останешься целым. А на деньги наплюй. Деньги — это мусор, главное — жизнь. Будешь жив — заработаешь еще. Усекаешь, че говорю?