Теперь другое дело. Новое время ожесточило условия существования, но страсти-то остались прежними и даже получили более широкое развитие. С пороков сняли моральные запреты, объявив их всего-навсего частными проявлениями свободы личности, ранее всячески унижаемой и угнетаемой тоталитарным обществом. А игорные дома, казино и «однорукие бандиты» стали символом «возрождающейся России», без которых «свободный россиянин», оказывается, вообще не может существовать. Без родильных домов — может, а вот без казино — нет!
И, наверное, в общем, это правильно, думал Дима, каждое новое поколение должно строить жизнь по себе, а не по предкам или потомкам. Надоели уже эти династии, вечные, однообразные интересы и усредненные возможности. Каждый — сам за себя. А за всех пусть будет Бог, если он есть…
Шелест купюр, которыми были набиты его карманы, не то чтобы усыплял его совесть, но как бы поднимал его выше этого весьма условного и, по крупному счету, аморфного понятия. Что это такое, в сущности? Внутренний запрет совершать те или иные поступки, вот и все. Причем именно те, которые «не нравятся», по разным причинам, большинству населения. А почему свободная личность обязана подчиняться большинству? Как раз в таких случаях надо иметь в виду в первую очередь меньшинство, ибо диктует условия именно оно! А большинство обязано подчиняться. Так было и при капитализме, и при социализме, так было и будет всегда. То, что позволено Юпитеру, не положено быку! Задолго до нас сказано!
И поэтому радующие слух и осязание, вместе со зрением и обонянием, купюры представлялись Диме ключом в тот мир, о котором он постоянно мечтал всю сознательную жизнь. А то, что добыты они, мягко говоря, не самым законным путем, так можно без всякого преувеличения заметить, что никто, ни один обладатель крупного состояния на сегодняшний день также не может похвастаться своим «честно заработанным богатством». Значит, и говорить не о чем.
И уж совсем не беспокоили Дмитрия Колокатова возможные неисчислимые жертвы того террористического акта, который готовил господин, просивший называть его просто Юрием Николаевичем. Дима не любил детей, не скрывал этого, и ему было все равно, какие будут трупы — детей или засорявших благополучный мир бомжей. Идет борьба за выживание — не только людей, но и их конкретных интересов. И последнее — важнее всего. Кто победит, тому и продолжать человеческий род. Себя Дима в любом случае видел на стороне победителей, готовых к продолжению, но не теперь, не сразу. Сейчас над ним довлела страсть…