Глава четвертая
Пора возвращаться!
Турецкий, в отличие от Меркулова, не был твердо убежден в том, что в предупреждении адвоката Гринштейна, если смотреть на вещи реально, не содержится никакой угрозы. И даже не по той причине, что он знал о конкретном деле гораздо больше Кости, которому Володька Поремский, по прямому указанию Александра Борисовича, докладывал лишь самую суть расследования, не вдаваясь в подробности. Просто Турецкий, подобно лошади, взятой в шоры, видел дорогу перед собой, конечно, более узко, чем «объективный» Костя, но зато гораздо четче и дальше. Для чего, собственно, шоры и служат. И это видение не позволяло ему расслабляться в связи с возникшими угрозами семье.
А смысл-то заключался в том, что рейдерство, как его окрестили вежливые экономисты от журналистики (либо наоборот — журналисты от экономики), на фоне полузабытых, казалось бы, методов пиратской приватизации периода начала демократических преобразований в обществе, по существу, ничем решительно от того же бандитского «решения проблем» не отличалось, разве что еще большей циничностью исполнения. Да и способы захвата и присвоения чужой собственности стали применяться с некоторой видимостью законности.
Если совсем коротко, в максимально упрощенном виде, то схема такова. Начинается разбой скупкой небольшого количества акций предприятия, которое интересует, неважно, с какой целью, его будущего владельца. Попутно могут быть сделаны «интересные» предложения тем руководителям, на ком лежит ответственность за благополучие производства и трудового коллектива. «Берите отступные и отваливайте к чертям собачьим! Не хотите — вообще ничего не получите!»
Ну, скажем, предложение отклонено. И вот тут начинается процесс, который сегодня определяется жаргонным словцом «кошмарить».
Некий «обиженный» акционер, проживающий в каком-нибудь далеком от столицы Мухосранске, подает иск в свой, близлежащий суд на руководство этого акционерного предприятия. А причин для «обиды» у него может быть великое множество, начиная, к примеру, от несвоевременной выплаты копеечных дивидендов. И все! Далее включается в действие следственный аппарат милиции или какой-нибудь областной прокуратуры, уже «заряженных» на определенную идею. После стремительного «расследования», сопровождаемого исчезновением важнейших финансовых документов, предприятие неожиданно оказывается банкротом. Собрание доселе никому неизвестных или известных, но подкупленных акционеров смещает законное руководство и добивается назначения временного управляющего. Всех остальных с помощью ОМОНа или спецназа вышвыривают из кабинетов. И затем, пока ошеломленные, теперь уже бывшие руководители предприятия носятся по разным инстанциям, добиваясь правды и указывая на то, что произошел наглый и неприкрытый грабеж, то есть бандитский захват помещений и всех активов, в это время на самом предприятии стремительно происходят необратимые изменения. Оно либо идет «с молотка» и приобретается за «смешные деньги» новым «законным владельцем», который начал рейдерскую операцию, а затем перепродается, но уже по другой, истинной цене, либо реконструируется ввиду личных интересов ловкого хозяина, либо же вообще исчезает с лица земли, освобождая желанную площадь под строительство нового жилого элитного комплекса или офис-но-торгового центра. Строптивых и несогласных бывших руководителей, строчащих жалобы во все инстанции, на этом этапе уже не уговаривают, их просто убирают. В смысле, убивают. И только грандиозные, в буквальном понимании этого слова, усилия Генеральной прокуратуры и заинтересованных правительственных организаций способны иногда остановить эту вакханалию. Иногда! Именно поэтому рейдерство названо опаснейшим явлением, перешедшим все мыслимые и немыслимые границы законности при безудержной коррумпированности чиновничьего аппарата. А сегодня, надо понимать, против этого «позорного явления» якобы уже началась острая и бескомпромиссная борьба. Вот так…