— Дорогой мой, мне этот закон дважды в год на проверку присылают, я старый дока. — Он положил на стол полдюжины завернутых в бумажки кусков сахара и сказал как отрезал: — «Дарджилинг» с молоком не пьют. — Он отхлебнул свой несладкий чай из чашки мейсенского фарфора; на моей чашке красовалась надпись, сделанная коричневыми буквами: «Британские железные дороги».
— Значит, вы и есть тот человек, который собирается склонить Семицу бросить московскую Академию наук и убежать на Запад. Нет, нет, молчите. Я сам все скажу. В последнее десятилетие немало советских ученых убежало на Запад. Вы не спрашивали себя, почему? — Я развернул кусочек сахара, на бумажке маленькими голубыми буквами было написано: торговый дом «Лайонс». — Этот тип Семица. Академик. Но не член партии, потому что ему не обязательно, академики — это новая элита. Он, видимо, получает около шести тысяч рублей в месяц. Налогов с него не берут. Кроме того, он дополнительно получает за чтение лекций, статьи и выступления на телевидении. Столовая в лаборатории фантастическая — фантастическая. У него дом в городе и коттедж в сельской местности. Каждый год он получает по новому ЗИЛу, а когда пожелает, к его услугам курорт на Черном море, которым пользуются только ученые из академии. Если он умрет, его жена получит громадную пенсию, а его дети — как минимум прекрасное образование. Он работает в отделе, который называется «Генетические проблемы молекулярной биологии», где используются большие охлажденные центрифуги. — Хэллам помахал в воздухе кусочком сахара. — Это один из самых мощных инструментов современной биологии, они стоят десять тысяч фунтов каждый.
Он подождал, пока до меня дойдет.
— У Семицы их целая дюжина, — продолжал он. — Электронный микроскоп стоит около четырнадцати тысяч фунтов, у него...
— Ладно, — сказал я. — Вы что, завербовать меня пытаетесь?
— Я пытаюсь заставить вас посмотреть на ситуацию с точки зрения Семицы, — сказал Хэллам. — Его самые сложные проблемы сейчас — это, видимо, решить, что подарить сыну к двадцатилетию — «Запорожец» или «Москвич» — и выяснить, какая из служанок ворует у него шотландское виски. Хэллам развернул кусочек сахара и с хрустом съел его.
— А что вы можете ему предложить? — продолжал он. — Вы видели сдвоенные домики, в которые поселяют людей Портона? А что касается наших лабораторий, то они мало чем отличаются от бараков. Он подумает, что попал в тюрьму, и будет требовать своего освобождения. — Хэллам захихикал.
— Ну, хватит, — сказал я. — Для одной чашки чая слишком много диалектического материализма. Скажите мне, смогут ли ваши люди из министерства внутренних дел выполнить свою часть работы, если я доставлю его вам?