– Кому не приходилось в наши дни? – произнес я.
– Верно, – кивнул Томас. – Я помню... – Но он замолчал. Похоже, что мы выталкиваем эти воспоминания из стеклянного шара. – Я помню, – продолжил он, – тогда я в последний раз видел свою матушку. Мне дали увольнение по семейным обстоятельствам, потому что наш дом разбомбили. Мой старик умер от ран, а мать жила на кухне, где потолок был перетянут брезентом. Она не хотела ехать в реабилитационный центр из-за «тех счастливых дней, которые она пережила в этом доме». «Счастливые времена»! – воскликнул он и покачал головой. – Они жили в трущобе, и она работала до полусмерти. Но все время говорила что ее мужа увезли в больницу в "настоящей карете «Скорой помощи», а не в одной из этих повозок «Американского Красного Креста», да в "настоящей карете «Скорой помощи». Вот такой была Малага. Трупы, распухшие туши мертвых лошадей и запах кирпичной пыли и канализации.
Я увидел, что воспоминания о разрушениях в Малаге и Лондоне странным образом смешались, и он не мог их различить. Я вспомнил, что, когда его арестовали, он все время говорил, что «это та же самая война». Я вспомнил об этом.
– Вернувшись, я присоединился к британскому фашистскому движению. Я лично встречался с Мосли. Его во многом неправильно понимают. Это энергичный и честный человек. Все действительно маккиавеллиевские участники британского фронта единства уже за много лет видели, что приближалась война, и они все окопались в консервативной партии. Половина тех, кто отдает тебе приказы в Уайтхолле и выступает с громкими антинацистскими речами, разрывалась от огорчения, что у них не оказалось в Германии больших прекрасных заводов, изготовляющих оружие. Но мы были простодушными идеалистами. Позднее война и особенно пакт Молотова – Риббентропа поменяли наши взгляды. Я перестал стараться что-либо понять. Я пошел телеграфистом на флот, а затем получил офицерский чин...
– Это было трудно? – спросил я.
– Нет, – сказал Томас, – каждый, кто курил трубку, имел пижаму и читал книжки издательства «Пингвин» о Поле Нэше, сразу отбирался как подходящий офицерский материал.
– Нет, я о трудностях из-за того, что ты занимался политикой.
– Если бы они не брали людей разных политических взглядов, у них бы не набралось достаточного количества новобранцев даже для экипажа одной шлюпки. Только те англичане, кто побывал в Испании, знали, как вести современную войну.
– Да, ты, пожалуй, прав, – согласился я.
– Я отправился на корабль «Принц Артур» и через четыре месяца стал морским офицером. На небольшом судне вы проводите много времени с одними и теми же людьми, узнаете все – каждую гайку и каждый болт на корабле и все об экипаже. Когда корабль тонет – это хуже, чем развод после счастливого брака. Ты теряешь дом, свои личные вещи, твои друзья или мертвы, или ранены, либо пропали без вести. У тебя не остается ничего.