Кнобель (настоящее имя да Куньи) жил в старом городе на улице шириной в пять футов. В белой стене темнела вырубленная дверь. Внутри двора литые железные ворота бросали тени, рисуя картины на горячих плитах. Маленькая желтая птичка где-то высоко на дереве пела коротенькие песенки о том, как бы хорошо улететь из золотой клетки. «Золотая клетка, – подумал я. – Западня для узника, у которого все есть».
Да Кунья сидел на красивом старинном ковре и читал мадридскую газету «Гойя де Лунес». Другие ковры завешивали стены, а за ними сверкали сложными арабскими письменами яркие изразцы. Тут и там лежали кожаные подушки, и через темный дверной проем виднелось в конце коридора едва различимое зеленое патио; изящные листья, когда бриз играл ими под лучами горячего солнца, сверкали как серебряные мечи.
Да Кунья сидел посреди комнаты. Он выглядел иначе – несколько полнее, что ли. Нет, он вовсе не поправился, просто стал другим.
Когда я встречался с ним раньше, он старался выглядеть как стройный аскетичный португальский аристократ. Теперь же перестал притворяться.
– "Расследование" – говорится в вашем письме. – Его голос был громким и уверенным. – Расследование чего?
– Дела о производстве наркотиков в Албуфейре, – спокойно уточнил я.
Он хрипло рассмеялся, продемонстрировав множество золотых зубов.
– Вот оно что! – Его глаза двигались за толстыми стеклами как пузырьки в шампанском.
– Я собираюсь привлечь вас к ответственности за это.
– Ты не посмеешь.
Наступила моя очередь рассмеяться.
– Это звучит как громкое последнее слово.
Он пожал плечами.
– Я знаю, что меня невозможно с этим связать.
Через плечо да Куньи я смотрел за окно в патио. Желтая птичка пела. Над краем плоской крыши появилась нога. Она медленно раскачивалась из стороны в сторону в поисках опоры.
– Я же помогал вам. Сказал ВНВ, чтобы они связались с вами. Дал вам штемпель для изготовления соверенов. Я же дал его вам!
– По совету Смита? – спросил я.
Да Кунья поежился.
– Этот дурак только все испортил. Он никогда не давал мне действовать самостоятельно, вечно вмешивался.
– Вы правы, – согласился я. – Не сочтете за дерзость, если я попрошу у вас чашку кофе?
Я просто очень люблю кофе.
Да Кунья немедленно распорядился подать кофе.
– У меня здесь очень могущественные друзья, – предупредил он.
– Вы имеет в виду Бея? – спросил я.
Мальчик-слуга внес большую медную чашу и украшенный орнаментом кувшин. Он поставил чашу у моих ног и стал поливать воду мне на руки – мусульманский обычай омовения перед трапезой. Чтобы слуга не обернулся слишком быстро к да Кунье, я медленно и тщательно вымыл руки. Фигура, которую я видел на крыше, теперь повисла на карнизе, держась за него обеими руками.